Я взглянула на него. Бледный, ни кровинки в лице. На висках бисеринки пота. Потрескавшиеся губы плотно сжаты, на скулах играли желваки. Ноздри раздувались от тяжелого, надсадного дыхания. Полуприкрытые глаза плавали, сил фокусировать взгляд уже не хватало. В них отчаянная решимость и океан боли.

Упрямо стиснув зубы, я продолжила ехать. В заложенном носу защипало, боль усилилась. Обзор затуманили слезы, они же комком давили в горле. Зажмурившись на мгновенье, я смахнула их.

Он умрет. Без медицинской помощи умрет. А получить ее можно только, если... Что если сдаться? Они ведь не должны стрелять, если без сопротивления.... Не должны же, правда?

Андрею сделают операцию. Да, он снова окажется за решеткой, но будет жив.

Горько усмехнувшись, я мысленно обругала себя за идиотизм и малодушие. Станут они его спасать. Ага, конечно. Все силы прям бросят.

- Нин, останавливайся! - резануло слух.

Взглянув на Андрея, я увидела, что в руке у него пистолет. И что дуло прижато к подбородку.

- Или я вышибу себе мозги.

Я затормозила. Заглушила двигатель. Автомат лежал между сиденьями. Рывок, и он у меня в руках. Раньше бы Андрей успел среагировать, но сейчас он слишком ослаб. Покрытая кровью рука легла на автомат поверх моей. Мой палец на курке. Неудачно дернусь, и все.

- Хорошо, давай, - прошептала, опершись подбородком на холодное дуло. - На счет «три». Вместе.

- Не смей! - от взгляда безумных глаз стало больно. - Ради меня не смей!

- Один.

- Расслабь руки, Нина, - с ужасом в слабом голосе, взмолился он.

Рука с пистолетом дрогнула.

- Два.

Я бы это сделала. Я бы спустила курок.

Выругавшись, Андрей дернул ручку и толкнул дверь машины. Я выскочила тоже. Подбежала поддержать, и была изо всех сил вжата в его грудь. Больно? Единственное, что сейчас чувствовала - это то, что он живой. А значит, жива и я. Холодные подрагивающие губы втиснулись в мои. Не поцелуй, глоток воздуха.

Местность открытая. Деревья, кусты редкие совсем, за ними не спрячешься. Еще и солнце это. Закончится ли когда-то этот долбанный день? Померкнет ли свет, дав спасительной темноте укрыть нас? Успеет ли...

Действительно, дачи, не поселок.

Охранника в будке у шлагбаума не было. Как могли быстро, мы юркнули в первый попавшийся переулок. Тишина. Будний день и середина сентября. Большинство дачников в городе. Вот только нам хватит и одной пары любопытных глаз, заметившей избитую девчонку в одной только прилипшей к телу рубашке, едва прикрывающей голую задницу, которая тащит на себе еле передвигающего ноги окровавленного мужика с «калашом» на плече. Пистолет Андрей сунул за пояс, прикрыл футболкой, автомат зажат между нами, но его все равно видно.

Форы у нас минуты. Шансов на сотню один.

Глава 31

Домик был давно заброшен. Построенный из срубов, поеденных временем, с покосившейся и прохудившейся крышей, он тонул в густой поросли сорняков, ростом с меня, которая покрывала почти весь небольшой участок.

Андрея интересовал не дом, а погреб на участке. Вход в него был заперт дверкой из почти сгнивших досок, поверх которой лежал ржавый лист металла. Внутрь вела грубо сбитая из досок лестница. Спускаясь вниз, мы чудом не упали.

Там все выглядело так, словно хлипкая крыша вот-вот свалится на голову.

Холодный воздух пах сыростью. На земляном полу я разглядела несколько стеклянных трехлитровых банок с неопределимым уже содержимым. К одной из стен были прислонены грабли, лопата. На черенке висела старая, еще советских времен, телогрейка. Когда я снимала ее, закашлялась от пыли. Осторожно, стараясь не встряхивать лишний раз, положила у стены в дальнем от входа углу небольшого помещения. Проигнорировав мою попытку помочь ему, Андрей сам опустился на нее.