Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

— Елена? Духи…? Каждая приличная женщина знает… слышала о Спиваковой. Ну… это сильно, конечно, — растерялась мать, — теперь хотя бы что-то понимаю — красивая, достойная женщина. С мужем, насколько я знаю, последние годы жила в гражданском разводе — сама как-то озвучила это для прессы. Там, правда, темная история со смертью…

— Ничего темного, мама, я интересовался… узнавал, — отстраненно доложил Вадим, — алкоголь, снотворное… больное сердце не выдержало. Я не помню названия, там сложный диагноз — не дает знать о себе до последнего.

— А ты нормально реагируешь! Сейчас, я имею в виду — даже просто слышать о смерти любимого человека тяжело и больно, а ты будто и спокоен. Отболело или не было? Любовь так быстро не проходит…

— Мы расстались до этого. Не будем углубляться… ладно? Сейчас речь исключительно о Яне.

— Да нет… ошарашил ты меня — Спивакова… Яне? Яна будет жить со своей мамой и там, где Ксения захочет. Пока она маленькая, с матерью ей будет хорошо везде. Подрастет… понадобится и ты сделаешь для нее все возможное. А может у вас еще и сложится. Это сейчас что ты, что она на взводе или в прострации. Вам нужно время. Помается она одна, вкусит реалий… и ты тоже.

— Да что ты за нее уцепилась? Меня бесит даже ее имя. Я жалею, что все так произошло, жалею! Хотел вернуть все назад, сделал все возможное для этого. А теперь уже не желаю — не смогу. И на этом — все! — взвился Вадим и выскочил из кухни.

— Идиот, — тихо заключила мать уже для себя, — ничего… поработаешь на клининг, доставку, химчистку, ресторанную еду… проституток — поймешь разницу.

— Проститутки — только после развода, мама. Можешь назвать это навязчивой идеей. И ты не испугала меня — отец лет двадцать уже работает на все это, плюс — твои прихоти. И ничего — жив, — отметил Вадим от двери, — я все-таки хотел бы поужинать — дашь мне поесть без нотаций? Так, чтобы аппетит не пропал совсем?

— Садись… ешь, конечно, — засуетилась мать, пододвигая ему тарелочки, — теплый салат с телятиной и блинчики с мясом, ты любишь. Готовила сама… приятно, если ценят. Тебе просто сметану или с зеленью, подсоленную?

— Обе. С ума сойти, как вкусно, ма, — откусил Вадим от фаршированного блина.

— На топленом молоке, — отстраненно проговорила она, — хотя бы расстаньтесь по-людски, Вадим, если все уже решено. Пускай хоть это потом на тебя не давит. Со временем станет легче — знаю по себе. И не грызи себя, если что, не мучь… Я где-то читала, что в мозгу сексуально активных мужчин в принципе нет защитных устройств от женских сексуальных манипуляций. Природа их просто не предусмотрела. Если бы мужчины имели дар абсолютно спокойно наблюдать за тем, как интересные женщины подают конкретно им сексуальные призывы, то человечество давно бы вымерло.

— Спасибо, мама, — блин комом стал в горле, и Вадим с трудом сглотнул: — Мне должно стать легче от этого?

— Да. Это снимет с тебя какую-то часть вины. Нельзя жить с камнем на душе, как и за пазухой тоже. Я вот просто сказала себе однажды: этот человек не мой больше. Он весь, целиком — чужой. Мне не важны его поступки, мысли, действия…

— Поэтому и раздельные входы в квартиру?

— Так он только спал здесь — иногда. Не помнишь? Сейчас — все чаще. Я не против такого проживания. Было единственное условие — не водить сюда своих женщин, иначе войду и зарежу во сне.

— Ты смогла бы тогда, — качнул головой сын.

— Нет, Вадик, вряд ли. Но ему лучше об этом не знать, — усмехнулась женщина и опять став серьезной, спросила: — Яну как делить будете? Я не хочу, чтобы она меня забыла.

— Ты же болеешь от внуков, — улыбнулся Вадим.

— Дурачок. Я бабка, мне уже не убегать за ними. Бабки, они как праздник — подарки, вкусности… набежали, чмокнули и ушли себе. Ну и на случай форс-мажора. Это ваши дети, сынок, ваша ноша и святая обязанность — мы свою выполнили. А Катерина иногда борзеет!

— Что за слова, мама? — с иронией покачал головой сын.