Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

Вечером я так и не смогла внятно ответить Марине — зачем? Зачем, в смысле, я пошла на эту встречу, если все полномочия по разводу уже делегированы Валентине? Я не знала сама. Может, из-за Янки? Вадим все-таки папа и что бы ни было дальше — им и останется. Все остальное почти не касалось его и та ночь в гостинице в том числе. Наша семья закончилась раньше. Или просто мне не хотелось открытого конфликта и противостояния? Не хотелось становиться врагами или уподобляться бойцам на ринге? Вадим был виноват, виновата я…

— А зачем отказалась от квартиры? Ты ненормальная? Не нужно тебе — нужно ребенку. С чего вдруг такая щедрость?

— Я не смогу. Там постоянно будут толктись он и его родня — нужно и не нужно. Мама его точно — немой такой укор… вылазить не будет, воспылает резко… Она умеет быть такой — удушающе вежливой, максимально любезной — до умственного ступора и холода в кишках. Дано человеку — одним взглядом сравнять с плинтусом. Нет, мне нужно пожить одной — самой, без никого.

— Попахивает откровенным мазохизмом, извини, — не понимала Марина, — ты осознанно создаешь себе трудности, хотя их можно избежать. Осознанно или нет, а? Ты понимаешь, что делаешь?

Я перевела все в шутку, тему замяли…

А ночью меня будто толкнули — проснулась и широко открыла глаза… дошло, пришло объяснение всем моим метаниям и хотелкам. Тихонько, чтобы не разбудить сопящую Янку, поднялась с постели и подошла к окну. Хотелось пить, но бродить ночью по чужой квартире показалось неправильным… Завтра мы с Яной на время переедем к Вадиму, сейчас я уже не боялась ничего — ни его, ни суда… чувствовала себя достаточно сильной, а может и была уже такой. Я смотрела на улицу — в свете фонарей асфальт блестел от недавнего дождя, будто его намазали маслом. Световые блики притягивали взгляд, почти гипнотизируя. Мне хорошо думалось…

Может Маринкины слова прокрутились в голове и вызрели там этой ночью — хмыкнула я, но сейчас меня просто распирало от радостного понимания и готовности, азарта даже — мне необходимы были трудности, о которых она говорила. Пускай это действительно похоже на мазохизм и на первый взгляд глупо и бессмысленно… но меня просто захлестывал этот дурной, непонятный энтузиазм, когда я представляла, как буду справляться со всем сама. Буду сама за себя и все обязательно смогу, я же многое умею! Я смаковала эти мысли, уже внутренне готовясь к той — лучшей жизни.

Чего хотела добиться этим — искупления для себя, какой-то встряски, подвижки? Останься я здесь и, по ощущениям, барахталась бы в той же вате — более-менее благополучно, но под гнетом своей вины и в обстановке, где все напоминает о ней и моем сокрушительном фиаско. Хотя сейчас я отказывалась признавать его — я тоже уникальна и исключительна — для мамы, дочки… своих детей.

Мы будем жить с Яной и ее сестричкой или братиком. Сейчас второй ребенок уже не казался чем-то страшным. Наоборот — у меня их будет двое, как я и хотела всегда. Мужчина? Нужен не был. Я стану исключительной для самой себя — не для мужиков, а все они пускай … путешествуют лесом, ловят там свой эталон! Вадим, Слав, даже Виктор… Валентина не ярилась бы так, будь он совершенно чист — это понималось сейчас. И надеяться, ждать, что найдется кто-то, как Джаухар — увидит меня, поймет и оценит… я не собиралась. Главным призом моей жизни будет не мужчина — с ними не сложилось, да и ладно!

Двое малышей… это обещало трудности просто заоблачные, нереальные, а я уже радовалась им — буквально вибрировало что-то внутри, радостно рвалось наружу — действовать, решать самой, добиваться самой — максимально самостоятельно. Я не собиралась принимать ничью помощь, кроме положенных по закону алиментов Вадима. Они пойдут на самый лучший — элитный из элитных детский сад для Яны.