Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

Когда в доме нет мужчины, он должен бы казаться пустым, я просто обязана была чувствовать горькое одиночество, ночи должны были стать злыми, постель — холодной. Зависть к счастливым парочкам на улице — ядовитой и ожесточающей. Ничего подобного не было. Я уже поняла, что главное — не зацикливаться на воспоминаниях, забыть ласковые слова, которыми называл меня муж, не вспоминать, как носил «на ручках», переживал, чтобы не таскала тяжелых сумок… наши совместные походы в магазин — Янка в тележке, выходные дни, ночи… тоже забыть. Потому что все это ушло и в прошлом, вернее — он сам все прекратил.

Совсем забыть оказалось сложно. Особенно здесь, в квартире, где и происходило все наше. Так-то хороший способ — не ударяться в воспоминания… Но со временем я приноровилась — вспомнилось, мелькнуло в уме? Быстро на что-то отвлеклась… оно и ушло. Кроме того, основной рубеж был пройден где-то раньше — будто я перешагнула в какой-то миг через порог и все — вошла в новую жизнь без Вадима. И когда это случилось — уже не важно.

Сейчас у меня появилось много свободного времени — уборка требовалась не так часто, стирка — тоже и потребность в готовке тоже резко уменьшилась. Оказалось, что основные усилия прилагались для того, чтобы обслуживать потребности Вадима. Тогда это не было в тягость, но сейчас я рада была возможности больше заботиться о себе родной. Я высыпалась… спала все то время, что и Янка — ночью и днем тоже. Проветрив комнату с помощью кондиционера, мы с дочкой ныряли в прохладу и, раскинувшись на широкой кровати, засыпали… Сонливость я связывала с беременностью. Токсикоз не мучил, разве что на голодный желудок, но и тут я приспособилась ставить у кровати стакан с соком и выпивать его сразу же, как проснусь утром, не вставая с постели. Это помогало.

Записавшись на прием к своему врачу, я получила подробную инструкцию по питанию, срокам наблюдения, список витаминов и препаратов, а еще — первую фотографию «фасолинки». На ней уже обозначились те самые ручки-ножки и Бог, как говорится, миловал — пока никаких отклонений ни по осмотру, ни по всевозможным анализам, которые у меня взяли. Я понимала это, как некое благословение — кто-то там, высоко, давал мне передышку от проблем и отдых от нервотрепки и новых потрясений.

Если бы еще Вадим не заходил к Яне… С каждым разом неловкость между нами усиливалась. Мне проще было бы совсем не видеть его. Может потому, что примерять на себя роль чужих друг другу людей было странно, трудно и даже неприятно. Наверное, так меняет кожу змея — безо всякого на то удовольствия. Вот и я — чувствовала зуд какой-то душевный, неудобство, даже боль иногда — когда его привычный вид, голос, слова, движения заставляли работать ассоциации, поднимали воспоминания… Мне это было уже не нужно — это я знала, но чувствовала себя… не очень.

Они уходили с Янкой, а я сразу же шла в душ — смыть это поганое настроение и мысли о том, кто гладил ему рубашку на сегодня, почему он не пользуется туалетной водой, которую мы когда-то выбирали вместе? Удивительно, но душ помогал. А дальше находила себе занятие — наводила порядок, готовила себе и Янке нашу с ней любимую еду. У меня неплохо получалось даже что-то из арабского. Приглашать Вадима поесть с нами не было никакого желания… как и ему тоже — пригласить меня на прогулку вместе с ними. Мы тяготились друг другом, это было заметно мне и ему, наверное, тоже.

Я считала дни до суда и отъезда, и каждое утро изучала свой живот — растет или нет? И до немеющих пальцев, до ощущения тошноты боялась, что Вадим узнает… В его глазах я и так потеряла всякое уважение. До недавних пор и в своих тоже, а сейчас перестала рефлексировать — значит это судьба, просто «фасолинка» должна была появиться на свет. Слабое оправдание, но если других нет, тут уж хоть какое…