Свет мой - Наталья Чернякова

– Нет, конечно. Это же война. Меняют периодически подразделения, но раньше мая не жди своего мужа. Вы-то как?

– Ничего, и мы держимся. Конечно, тяжело было, особенно в ноябре-декабре, когда вы только уехали, да, впрочем, потом тоже не очень легко. И не я одна такая – нас, женщин, проводивших мужей на войну, шестеро на этаже. Если бы не дети, трудно было бы справляться со своими эмоциями, ребятишки и заставляют держать себя в тонусе. А так, ничего, только постоянное напряжение. Мы с девочками помогаем во всем друг другу, вместе, в общем, выживаем. Да и папа мой – тоже хорошая моральная поддержка, вовремя приехал, ещё перед Новым годом, сейчас уже в Барнауле, на родине. Сестра квартиру присмотрела, в нашем же доме, вроде бы ему понравилась, собирается купить. Сашина мама в феврале тоже на неделю приезжала, познакомилась с внуками. Очень помогла с детьми и мне, и девочкам соседским: из садика ребят забирала, подсказывала, как лечить от разных болезней, она же фельдшер по специальности.

– И у неё, оказывается, героическая профессия.

– Да, и у неё. Спасибо тебе большое, Илья, за вести о Саше, ведь я почти ничего не знаю о нем. За все время получила четыре коротких письма, да один раз он звонил, и то разговор длился три минуты. В части тоже молчат, не очень щедры на ответы. Живы – и все. Но я и этой скудной информации рада. Главное, живы.

– Да, главное, живы. Некогда там письма писать, совсем некогда. Но Огонёк, зная, что я выписываюсь из госпиталя и уезжаю домой, передал тебе записку, возьми вот, прочти.

Записка, написанная на тетрадном листе, была коротенькой и немного сумбурной. Саша писал: «Здравствуй, Свет мой. Если бы ты знала, как мне не хватает вас, как не хватает твоего умного, лучистого взгляда, нежных, ласковых рук да и твоих вкусных щей - пирогов тоже не хватает. Я всегда мысленно с тобой был и есть, и эту связь ничем не разорвать.

Скоро вернусь, обязательно вернусь. Мы встретимся и наконец-то будем вместе.

Помнишь, ты когда-то на уроке читала из «Евгения Онегина»:

Адриатические волны,

О Брента! нет, увижу вас

И, вдохновенья снова полный,

Услышу ваш волшебный глас!

Часто вспоминаю эти волны, захлестнувшие меня любовью к тебе, и это на всю жизнь. Люблю тебя безмерно, до сумасшествия, помни об этом.

Всё, заканчиваю, прости, вызывают к генералу. Поцелуй за меня Стасика и Софью. Твой Огонёк».

Я, пока Илья ел за обе щеки и попутно нахваливал мою стряпню, сидела, молча глотая слезы – что-то совсем сентиментальная стала. Наконец он отвлекся от пирогов и сказал:

– В общем, жди своего Сашу, верь в него – и все будет хорошо.

– Верю и жду, – как клятву, произнесла я.

– Он обязательно вернется.

– Я знаю. Так и будет.

Часть 2 Пролог

Ночь, я смотрю в тёмное окно. После утомительного дневного времени появляется низкая полная луна. Она почти не освещает тёмную землю, лишь небеса вокруг, и в весенних майских лужах виднеется едва заметный бледный отблеск её, да плавают едва различимые черные тени деревьев.

Все мои любимые домочадцы спят, а я стою у окна и не могу отвести взгляда от луны, как будто привязанной незримыми канатами к черному небу с разбрызганными в беспорядке, сияющими серебром звездами. Эта лунная ночь навевает грёзы, я ухожу мыслями далеко-далеко и, в зависимости от происходящего, делю их на прозу и поэзию.

Глава 1

В первозданности наготы

Встала истина бытия:

Половина Вселенной – ты;

Половина Вселенной – я.

Значит, нет безнадёжной тьмы,

Значит, новым светилам быть –

И пока антиподы мы,

И пока мы хотим любить!

Г.Головатый