Свет мой - Наталья Чернякова

Вечером была дискотека с приглашением местных музыкальных групп. Мы с Сашей отлично провели время, вспомнив молодость, танцевали, пока не заболели ноги и не перехватило дыхание, громко подпевали артистам, участвовали во многих конкурсах – в общем, дурачились, скинув с себя груз лет и жизненных оков.

– Знаешь, Свет мой, я так счастлив, не передать словами, как счастлив, и очень благодарен судьбе, что встретил тебя, что ты все-таки рискнула и вышла за меня замуж. А самое главное, столько перенесла, живя с таким непоседой-мужем: и мою войну, и мои ранения, и мою работу. Детей сама поднимала, они ведь, в сущности, выросли без меня. Все было на твоих плечах. Спасибо тебе, родная, и что приняла Марселя. Я тебя так люблю, не передать словами. Не знаю, что было бы со мной, если бы не встретил тебя. Знай, я для вас на все готов, всё, что хочешь, сделаю, только скажи. Как там, у Маяковского? – Саша напрягся, что-то вспоминая, потом улыбнулся своей неподражаемой улыбкой и продолжил:

Хотите –

Буду от мяса бешеный

- и, как небо, меняя тона –

буду безукоризненно нежный,

не мужчина, а – облако в штанах!

– Говорите, говорите дальше, век бы слушала. Ну, так ты мне еще в любви не признавался, – меня Сашины слова улыбнули. – Я тебя тоже люблю, дорогой мой, родной. Всё-таки правильно иногда проводить время вдвоем – это добавляет романтики, сближает, как и пережитые вместе трудности-проблемы.

Знала бы я, что эти слова окажутся пророческими, лучше бы лишний раз молчала о трудностях-проблемах.

Одним из развлечений для нас стал сплав по Катуни, своенравной и опасной хозяйке гор. Даже в нижнем течении впечатлений от личного знакомства с ней у нас было предостаточно: буруны, валы разной высоты, воронки. Не успеваешь крутить головой в разные стороны, когда видишь потрясающие алтайские пейзажи, меняющиеся с калейдоскопической быстротой, подвесные мосты с кричащими что-то людьми, деревянные домики - теремки, стоящие прямо на берегу.

Мы сплавлялись уже не в первый раз, как огромный вал поднял рафт, будто пушинку, поднял и перевернул. Пассажиры посыпались с него, как горох с ложки. Нам повезло, мы успели зацепиться за перевернутый рафт. И, держась за веревки, добрались до более-менее удобной заводи. А это километра полтора. Учитывая, что вода в Катуни выше двенадцати – пятнадцати градусов не нагревается, можете себе представить, каким нам показался проделанный путь?

Наше «удивительное» путешествие закончилось, Катунь отпустила на этот раз путешественников из своих холодных объятий, правда, не без последствий для нас.

Последствием столь опрометчивого путешествия стала моя болезнь, хоть мы и пытались её предотвратить: и чай горячий с медом пили, и в баньку сходили, но я всё равно заболела. Добравшись до дома, Саша пытался поднять меня самостоятельно, взяв у матери рекомендации по правильному лечению. Однако состояние ухудшалось с каждым днем и, когда дышать стало совсем тяжело, Саша настоял на вызове скорой.

– Это двусторонняя пневмония, – без всяких дополнительных обследований сказал врач, принимавший меня в приёмном покое.

Я плохо понимала, что со мной происходит, состояние вообще было близко к обморочному. На второй день пребывания в больнице меня положили в реанимацию и подключили к ИВЛ. Как позже объяснили всезнающие соседки по палате, немногих людей, побывавших на искусственной вентиляции легких, удается спасти. Как правило, такие больные дня через три – четыре умирают. Сквозь туман, какую-то сетку, непрерывно висевшую перед глазами, я видела сменяющиеся лица мужа, Стасика, свекрови, папы, сестры, зятя. Потом вдруг откуда-то появилась Софья, обжигающая слезами мои руки. Она кричала, тормоша меня:

– Не умирай, мамочка, пожалуйста, живи!

Во сне или наяву – непонятно, но я слышала голос Марселя:

– Мама, прости меня, мама, пожалуйста, за все прости.