Тело на продажу - Элли Лартер (2022)

С одной стороны, мне кажется, что время остановилось, замерло липким комком ужаса и страха в этой набитой людьми, душной, жаркой маленькой машинке. С другой стороны, совершенно очевидно, что едем мы недолго и совсем скоро останавливаемся возле какого-то здания – большого, белого, с зияющими чернотой окнами. Я рассматриваю его. Что-то не похоже на полицейский участок. Скорее на какой-то бандитский притон.

Сердце от такой мысли переворачивается в груди и начинает колотиться быстро и громко, и тут голос неожиданно подает Тони. Я вздрагиваю и перевожу взгляд на него. Правда, обращается он не к нам с Натали, а к полицейским, которые привезли нас в это странное место.

– Серьезно?! – мужчина давится нервным смехом. – Укрытие Фалько?! Вы настолько укуренные и больные на голову, что привезли нас на полицейской машине в дом крупнейшего, блять, наркодилера?!

– Заткнись! – рявкает все тот же полицейский, что рычал на меня, оборачивается и резко отвешивает Тони затрещину. Эта звонкая пощечина заставляет мужчину ненадолго заткнуться. Я смотрю на Тони с болью и сочувствием и почему-то так и представляю, как у него в глазах от такого сильного удара пляшут сейчас черные точки…

– Выходим! – говорит тем временем второй полицейский – тот, что сидел за рулем. Он первым покидает машину. Нам открывают двери – и мы трое тоже выбираемся наружу.

Я сразу чувствую, как по коже пробегает дрожь – не только от ужаса, но и банально от холода: на улице уже ночь, и температура сильно ниже, чем была вечером, когда мы с Натали и Тони только отправлялись в ресторан.

Нас троих хватают под локти и тащат внутрь здания. Внутри оно, как и снаружи, выглядит заброшенной недостройкой, причем по архитектуре скорее европейской, чем какой-нибудь восточной.

Осмотреться я толком не успеваю, потому что передо мной в противном полумраке почти сразу вырастают ряды клеток вроде тех, в которых содержат зверей в перевозных цирках и зоопарках: металлический пол и металлический потолок, соединенные лесом вертикальных прутьев.

Нас с Натали и Тони разделяют и по одному запихивают в соседние клетки, параллельно снимая наручники.

Прежде чем на моей клетке защелкнется замок, я успеваю заметить, что на полу через две решетки от меня лежит Грэй, избитый до полусмерти.

Дверь подвального помещения, куда нас притащили, громко хлопает, и мы остаемся в тишине и полумраке, освещенном одной-единственной тусклой лампочкой без плафона, болтающейся на голом проводе под потолком.

Убедившись, что полицейские точно ушли, и ничего не говоря Натали и Тони, которые вот-вот и сами все увидят, я просто бросаюсь к решетке, что ближе всего к лежащему на полу Грэю, хватаюсь дрожащими пальцами за прутья и инстинктивно дергаю их со всей силы, словно это может каким-то образом помочь мне спасти избитого мужчину.

При этом я кричу… нет, рыдаю во весь голос:

– Грэй! Грэй! Очнись! – и сердце мое разбивается на миллион осколков при виде кровавых гематом на его лице, взлохмаченных волос и засохших багровых пятен на порванной в клочья одежде.

Грэй без сознания – это совершенно очевидно. Я зову его по имени – громко и долго, надрывая глотку, – Натали и Тони тоже зовут его – но все совершенно бесполезно. И пока Тони сохраняет холодную трезвую голову – что очень полезно в сложившейся ситуации, – а Натали нервно складывает руки на груди и повторяет свое проклятое «вообще-то, я вам сразу говорила, что все так будет, надо было меня слушать, надо было оставаться в ресторане», я просто медленно сползаю на пол, прижимаюсь вздрагивающей спиной к холодным металлическим прутьям и начинаю рыдать…