Любовь и другие слова (ЛП) - Кристина Лорен

Мы лежали на плоской крыше над его гаражом, греясь на солнце. Это был распорядок летних каникул, который мы соблюдали уже почти две недели: встречались на крыше в десять, обедали около полудня, купались в реке, а вечером возвращались домой к своим семьям.

Как бы он ни наслаждался моим обществом, папа любил тишину одиночества. Или, может быть, дочь — подросток была для него утомительно чужой. В любом случае, он, казалось, был доволен тем, что я могу делать все, что захочу, с детьми Петропулосов, пока жуки не станут громче, а небо не потемнеет.

Андреас был по одну сторону от меня, Эллиот — по другую. Один брат играл во что — то на своей PSP, другой читал Пруста.

— Вы двое не можете быть родственниками, — пробормотала я, переворачивая страницу своей книги.

— Он неудачник. — Андреас рассмеялся. — Ни о какой игре не может быть и речи.

— Он мясник, — сказал Эллиот, а затем ухмыльнулся мне. — Им правит его…

Внизу на подъездной дорожке раздался гудок, и мы все обернулись, чтобы увидеть ржавый 'Понтиак', который с хрустом остановился на гравии.

— О, — сказал Эллиот, взглянув на меня, а затем вскочил на ноги. — Дерьмо. Дерьмо. — Он покрутился на полукруге, зажав в кулак волосы и выглядя так, будто его охватила паника, а затем влез в окно, ведущее в семейную комнату. Через минуту он появился на переднем дворе. Из машины вылезла девушка и протянула Эллиоту стопку бумаг.

Она была среднего роста, с густыми темными волосами в симпатичном бобе и средним, симпатичным лицом. Смутно знакомое. Спортивная, но не толстая. С сиськами.

Я внутренне зарычала.

Она что — то сказала Эллиоту, он кивнул, а потом посмотрел на нас с Андреасом, которые сидели и наблюдали за ними.

— Кто это? — спросил я Андреаса.

— Какая — то цыпочка по имени Эмма из его школы.

— Эмма? Эмма? — Мои внутренности замерли. — Она ему нравится?

Андреас посмотрел на мое лицо и рассмеялся. — О, это так хорошо.

— Нет, Андреас, не надо… — шипела я в бешенстве.

— Эллиот, — позвал он, игнорируя меня. — Приведи сюда свою девушку, чтобы она познакомилась с твоей другой девушкой!

Я закрыла глаза и застонала.

Когда я снова посмотрел на землю, Эмма смотрела на меня сверху, осматривая, глаза сузились. Эллиот тоже смотрел на меня с широким, испуганным выражением лица, а потом посмотрел на нее.

Я помахала рукой. Я не собирался играть в эту мелкую игру.

Она помахала в ответ и сказала: — Я Эмма.

— Привет, я Мейси.

— Вы только что переехали сюда?

— Нет, — ответила я, — мы живем по соседству по выходным и во время отпуска.

— Эллиот никогда не упоминал о тебе.

Эллиот посмотрел на нее в шоке, и по выражению его лица я могла бы предположить, что он часто упоминал обо мне. Ну. Очевидно, Эмма собиралась играть в эту мелкую игру.

— Она моя лучшая подруга, помнишь? — Я услышала, как Эллиот жестко сказал. — Она учится в школе Беркли.

Эмма кивнула, а затем оглянулась на него, положив руку на его руку и смеясь над чем — то, что она ему прошептала. Он улыбнулся, но это было его натянутое вежливое выражение.

Я снова легла на свое одеяло, не обращая внимания на тошноту, поднимающуюся в животе. Его слова, сказанные всего неделю назад — когда он был на грани сна на крыше и тихо признался, что со мной он был более самим собой, чем с кем — либо другим — прокручивались в моей голове.