Любовь и другие слова (ЛП) - Кристина Лорен

Я уже начала сомневаться, что он когда — нибудь перестанет расти. Ему почти семнадцать, сегодня на нем были шорты, а его длинные ноги, казалось, тянулись вечно. Они были более волосатыми, чем я помнила. Не слишком волосатые, просто легкая коричневая пыль на его загорелой коже. Это было мужественно, решила я. Мне это нравилось.

Одна из самых странных вещей в том, что если долго не видеться с кем — то, то все изменения, которые можно пропустить, если видишь его каждый день. Например, волосы на ногах. Или бицепсы. Или большие руки.

В своем обновлении он сказал, что его мама спросила его о лазерной хирургии, чтобы ему больше не пришлось носить очки. Я попыталась представить его без очков, возможность смотреть в его зеленовато — золотые глаза без черной оправы между нами. Мне нравились очки Эллиота, но мысль о том, что я могу быть так близко к нему без них, вызывала теплые, странные чувства в моем желудке. В моей голове он казался каким — то раздетым.

— Что ты хочешь на Рождество? — спросил он.

Я слегка подпрыгнула от неожиданности. Я была уверена, что выгляжу точно так же, как выглядят люди, которых застали за тем, что они смотрят на своего лучшего друга с менее чем невинными мыслями. Мы больше не целовались.

Но мне очень хотелось.

Его вопрос эхом прозвучал в моей голове. — Рождество?

Темные брови сошлись вместе, серьезные. — Да. Рождество.

Я попыталась прикрыться. — Это то, о чем ты думал все это время?

— Нет.

Я ждала, что он расскажет подробнее, но он не рассказал.

— Я действительно не знаю, — сказала я ему. — Есть какая — то особая причина, по которой ты спрашиваешь меня об этом в сентябре?

Эллиот перевернулся на бок и повернулся ко мне лицом, подперев голову рукой. — Я просто хотел бы подарить тебе что — нибудь хорошее. То, что ты хочешь.

Я отложила книгу и тоже повернулась к нему лицом. — Ты не обязан мне ничего дарить, Элл.

Он издал разочарованный звук и сел. Оттолкнувшись от ковра, он двинулся, чтобы встать. Я протянула руку, обхватив его запястье. Легкое, похотливое настроение между нами было только с моей стороны, очевидно.

— Ты на что — то злишься?

Мы с Эллиотом не ссорились, по правде говоря, и мысль о том, что между нами что — то не так, нарушила мое внутреннее равновесие, заставив меня немедленно почувствовать тревогу. Я чувствовала его пульс, как ровный барабан под его кожей.

— Ты думаешь обо мне, когда находишься там? — Его слова прозвучали резко, с грубым выдохом.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он имел в виду. Когда я нахожусь дома. Вдали от него. — Конечно, думаю.

— Когда?

— Все время. Ты мой лучший друг.

— Твой лучший друг, — повторил он.

Мое сердце упало низко в груди, почти болезненно. — Ну, ты больше, тоже. Ты — мое все.

— Ты поцеловала меня этим летом, а потом вела себя как ни в чем не бывало.

Это набросилось на меня, как лезвие на легкие. Я закрыла глаза и закрыла лицо руками. Все произошло именно так. После того, как я поцеловала его на кухне, я заставила все вернуться на круги своя: чтение на крыше по утрам, обед в тени, купание в реке. Я чувствовала его взгляд на себе, дрожащую сдержанность его рук. Я вспомнила, какими теплыми были его губы, и то, как я почувствовала себя зажженным фитилем, когда он зарычал мне в рот.

— Мне жаль, — сказала я.

— Почему тебе жаль? — осторожно спросил он, приседая рядом со мной. — Тебе жаль, потому что тебе не понравилось целовать меня?

Я почувствовала, как похолодели мои руки, и в шоке посмотрела на него. — Было ли ощущение, что мне это не понравилось?

— Я не знаю, — сказал он, беспомощно пожимая плечами. — Было ощущение, что тебе понравилось. Очень. И мне тоже. Я не могу перестать думать об этом.

— Правда?

— Да, Мейс, а потом ты просто… — Он нахмурился, лицо напряглось. — Ты стала странной.