Держи меня крепче - Рида Сукре (2021)

— Ой, простите, мы вчера только расписались, — виноватым тоном выдавила я. — Ещё не привыкла.

Это не было ложью. Слова дались легко.

Дежурный хлопнул глазами, кивнул, мол, принято, и проверив печать о браке, протянул мне паспорт и вновь приказал:

— Пишите.

— А что писать? — решила рискнуть и спросить я, заранее прикидывая как осуществить это левой рукой.

— Заявление, — как для полоумной вновь повторил он.

— Какое заявление?

И кто из нас не дружит с головой? Сложно ему ответить на вопрос, почему надо выпытывать, можно подумать все граждане юридически подкованные и сразу знают, что писать. Эти голубые глаза, вновь сверлящие меня, содержат долю тупизма не в меньшей мере, чем валенки, где-то девяносто к десяти процентам здравого рассудка (могла бы предположить, что все сто, но ведь не зря ему телефон доверили, он не безнадежён).

— О на-па-де-ни-и, — по слогам произнёс страж порядка.

— Каком нападении? — с осевшим от переизбытка чувств голосом выговорила я.

На Сонечку напали? Какой кошмар! Бедная девочка… Обязательно переговорю с дядей, чтобы не пускал её гулять, как стемнеет, и пусть она меня за это станет ненавидеть ещё больше. Безопасность дороже. А я думала, она что-то натворила. Надо быть добрее к людям, а не предполагать их вину. Позор мне.

Дежурный ткнул в район над моей головой, я обернулась, чтобы посмотреть, на что он пытается мне указать, ничего не обнаружив, вновь уставилась на него, полная вопросов и переживаний о Соне, но он продолжал тыкать в том же направлении, и тут до меня дошло, что мужчина тычет чуть ниже, чем «над моей головой», то есть прямо мне в лоб, подняла руку и наткнулась на щедро обмотанную бинтом голову, именно тогда в моей голове прояснилось, зачем он дал мне бумагу: для того, чтобы я написала заявление на того, кто якобы напал на меня. Конечно, видок у меня ещё тот: рука и голова в плачевном состоянии. Пришла в глухую ночь, как будто сразу после перевязки из больницы, чтобы не терять времени, и поиски напавшего на меня маньяка начались мгновенно.

Он бы удивился ещё больше, если бы я на Охренчика, своего законного супруга, заявление накатала, который, кстати, этими увечьями меня и наградил. Не специально, но факт. Кажется, мой рот расплылся в предательской улыбке, потому что милиционер поднялся с насиженного места и, набычившись, грозно поинтересовался:

— Так, я не понял, заяву писать будем или нет?

— Нет, вы не поняли, — я стёрла улыбку и начала быстро оправдываться, пока он не придумал себе ничего лишнего. — У меня сестру арестовали. Она мне позвонила, сказала. Я хотела бы её забрать.

— Все хотят, — хмыкнул страж порядка.

— Ну, да. В тюрьме неприятно сидеть…

— Здесь не тюрьма, деточка. Здесь отделение полиции. Есть КПЗ…

— Вот! Туда мне и надо! — просияла я.

— Надо? Сейчас закроем, — в ответ мне просиял мент.

— Ой, нет, — вновь пустилась я в оправдания. — В смысле, мне не надо туда. А надо оттуда забрать.

— Кого забрать?

— Сестру.

— Ты ей кто? Мама? Папа?

— Сестра. У неё нет мамы. Я растила её.

— Да ты себя в зеркало видела, ребёнок? Сама ещё не выросла, и не надо тут сопли распускать.

— Но она же позвонила мне. Сказала, чтобы я пришла и забрала её, — растерянно пролопотала я.

— Пусть приходит отец и забирает. А ты, малолетка, здесь ничего решить не можешь.

— Я не малолетка! У меня же паспорт есть! И вообще, малолетки замужем не бывают…

— Бывают. И даже рожают. И по улицам шляются, бабочки ночные. А мы вас ловим и сажаем за решётку для прочистки мозгов. А потом родителям на руки передаём.

— Нет, ну вы что, серьёзно? Скажите хотя бы, что она сделала? — срывающимся голосом попросила я твердолобого дежурного.

— Серьёзно. Марш отсюда, — он указал на дверь, где, одиноко подпирая стену, стоял молоденький мальчишка в форме.