Куколка - Ирина Воробей

К ее счастью, бармена позвали две девушки с другой стороны стойки, теперь еле стоящие на ногах. От них исходил пар — они только что вернулись с танцпола. Щеки у обеих были красные, волосы растрепаны, юбки, и без того мини, задраны до неприличия. К ним тут же подошла пара парней, тоже пьяных, но более сообразительных. Они оплатили девушкам коктейли и начали о чем-то расспрашивать. Девушки кокетливо, хоть и не отчетливо, пытались отвечать, держась за барную стойку обеими руками, то наклонялись, то отдалялись от нее. Их заметно шатало.

Татьяна испугалась, что может довести себя до такого же состояния. Теперь ей ничто не казалось невозможным. Она осмотрелась по сторонам. Танцпол под завязку заполнился опьяневшей толпой, которая напомнила ей своими движениями банку с червями. Давно в детстве, еще до академии, дед возил ее с собой на рыбалку и просил копать червей для приманки рыб, хотя она всегда делала вид, что не находит их, чтобы они не умирали. Впрочем, это не помогало. Дед находил их сам и скидывал в кучу в тесную банку, где они извивались, ползая друг по другу. Люди в толпе так же нелицеприятно извивались под плавную музыку, чуть ли не обвивая друг друга. Но на лицах под глянцевым слоем пота блестело удовольствие. Толпа заряжала весь бар своей энергетикой. Девушка заметила, что даже те, кто сидели за столами, тоже двигались в такт музыке: кто-то качал головой, кто-то топал ногами, кто-то махал руками, а кто-то и всем корпусом извивался вместе с танцующими.

Потихоньку плавная музыка, стягивающие движения, духота, куча смешанных в единый угарный газ запахов и больше всего алкоголь расплавили Татьянино сознание. Девушка легла головой на барную стойку. Теперь было плевать, что стало с ее любимой шляпой, и с сумочкой, и, наконец, с ней самой. Сзади она почувствовала объятие потных рук. Кто-то что-то говорил ей на ухо, наподобие «Привет, красотка! Отдыхаешь?». Потом услышала знакомый, но едва узнаваемый за приступом гнева голос бармена. Руки тут же отлипли от нее. Где-то на заднем фоне девушка еще различала музыку вперемешку с криками. Потом сухие мягкие руки подняли голову, бармен что-то озадаченно говорил ей в лицо, но Татьяна уже не разбирала и отключилась.

Глава 3. Секс, кино и мозаика

Первым, что в ней проснулось, был желудок. Он заурчал вперед того, как Татьяна открыла глаза. А потом о себе дала знать голова, точнее расколотая на тысячи мелких кусков черепная коробка. Складывалось стойкое ощущение, что мозг весь вытек, и внутри образовался вакуум. Голова кружилась, как в невесомости. По крайней мере, она так себе невесомость представляла.

Девушка перевернулась на бок и только потом открыла тяжелые веки, которые явно опухли. Постельное белье пахло кондиционером не лучшего качества. Она поморщила маленький носик и протерла глаза. Приподнявшись на локте и схватившись за голову, Татьяна осмотрелась.

Она лежала на раздвижном диване напротив окна, зашторенного плотными портьерами шоколадного цвета. Светлые, с едва различимым геометрическим узором, обои кое-где начали отклеиваться. Древесно-серый ламинат на полу изрядно протерся и покрылся слоем пыли и мелкой грязи. Сбоку от дивана стоял компьютерный стол, противно желто-коричневый с узором, имитирующим фактуру доски. Над ним висел плоский, но масштабный телевизор. Провода, как лианы, уходили вниз. Посредине стены стоял шкаф-купе с одним зеркалом. А за ним, по правую сторону окна, находился стеллаж с книгами, разными сувенирами, мятой бумагой и разбросанной канцелярией. С другой стороны окна стояла кровать, точнее кресло-кровать. И на ней кто-то спал. Девушка непроизвольно громко ахнула и тем самым разбудила его.

Парень вскочил на постели и в испуге огляделся по сторонам. Когда его взгляд поймал Татьянин силуэт, оба вскрикнули.

— Это… твой дом? — спросила она, немного успокоившись, признав в незнакомце вчерашнего бармена.