Его смех быстро перешёл в стон, когда Адам провёл губами от линии волос вдоль позвоночника. Ной зашипел, когда Адам впился зубами в самую мягкую часть задницы, гадая, останутся ли потом следы от зубов. От этой мысли его член запульсировал, и он потёрся о простыню. Ной любил, когда оставались доказательства.

— Одержимого? — пробормотал Адам. — Я совсем не такой.

Ной не успел уличить его в очевидной лжи, как Адам провёл языком по его яйцам, посасывая их, прежде чем раздвинуть ягодицы и провести языком по его дырочке. Черт, это было так приятно.

У Ноя перехватило дыхание.

— Ты знаешь, что мне всё равно нужно уехать, верно? Твой отец заплатил целое состояние за то, чтобы я поехал в это сверхсекретное место подготовки ниндзя для начинающих наёмников. Я не могу отказаться. Это часть его плана.

Томас не лгал, что Ной получит надлежащее обучение. За последние шесть месяцев он занимался с персональными тренерами, инструктором по боевым искусствам, провёл много часов в тире и даже прошёл псевдо-спецназовский курс подготовки с кучкой чересчур мускулистых типов, которые просто хотели почувствовать себя «настоящими» копами.

— Ты успеешь на свой самолёт, — пообещал Адам, приподнимаясь, чтобы накрыть собой Ноя, его твёрдый член плотно прижался к его входу. — Но ты поднимешься на борт с моей спермой внутри.

От слов Адама Ной упёрся в матрас и застонал от разочарования, не получая облегчения.

— Адам...

Его имя прозвучало мольбой, но она осталась без ответа. Ной хорошо знал, что Адам ненавидел, когда он уезжал, будь то на пять часов или на пять дней. Адам дичал, когда они были в разлуке. Его братья находили это забавным. Ной притворялся, что его это раздражает, но в глубине души... ему это чертовски нравилось.

Он всегда так его наказывал. Этот разочаровывающе медленный односторонний трах, который продолжался до тех пор, пока Адам не решал, что всё забыто и что Ной заслужил свой оргазм.

— Я люблю тебя таким, — сказал Адам. — Голым. Беспомощным. Полностью в моей власти.

Ноя охватило тёплое чувство. Адам часто использовал слово «любовь». Так часто, что Ной начал верить, что это правда. Тем не менее, они не говорили об этом, не копались и не рассматривали это слишком пристально. Для этого не было причин. Их отношения работали. Просто работали.

— Ты не можешь просто привязывать меня к кровати каждый раз, когда я делаю что-то, что тебе не нравится, — укорял Ной, дыхание сбилось, когда Адам одним толчком вошёл в него.

— О, мы оба знаем, что это неправда, — пропел Адам на ухо Ною. — Я могу делать с тобой здесь всё, что захочу. Помнишь? Это было твоё правило.

Пальцы Ноя подгибались, каждое нервное окончание искрилось от удовольствия, когда Адам лениво использовал его, трахая, вращая бёдрами, едва двигаясь.

Ной повернул голову в сторону, вырвался ещё один стон, после чего он сказал:

— Хорошо, правда. Но я не говорил, что ты можешь затаскивать меня в спальню каждый раз, когда я делаю что-то, что тебе не нравится.

Адам прикусил мочку уха, а руками скользнул под грудь Ноя и обхватил его за плечи, удерживая его на месте, чтобы он мог войти ещё глубже.

— Тогда тебе следовало быть более конкретным. Сейчас уже поздно что-то менять.

Ной не хотел, чтобы Адам останавливался. На самом деле, ему нравились пещерные методы решения проблем Адама, даже если его решение обычно сводилось к тому, чтобы затащить Ноя в ближайшее пустое пространство и трахнуть до потери сознания.

Было что-то такое в том, чтобы быть – как выразился Адам – полностью в его власти. Знать, что руки, которые убивали без малейшего сожаления, теперь держат его в тисках, чтобы трахать сильнее. Что тело, созданное для эффективности его убийств, наваливается на него, проникая глубоко внутрь, желая оставить как можно больше следов, чтобы показать миру, что Ной принадлежит ему.