Безрассудный - Онли Джеймс

Томас взял первую папку из коробки Адама и передал её Аттикусу, который сел на стул и начал разбираться в бумагах. Вторая папка досталась Августу, который начал перелистывать документы, словно имел конкретную цель.

— Что ты ищешь? — наконец спросил Ной.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Август.

— Ты так быстро перелистываешь страницы. Что ты ищешь?

— Я ничего не ищу. Я читаю.

Читает? Как? Никто не может читать так быстро. Никто.

Томас улыбнулся Ною.

— У моего сына фотографическая память. Он запоминает всё, что читает, даже если читает бегло.

Ной впитал эту информацию.

— Оу.

Август ухмыльнулся, словно привык, что люди восхищаются им, но Аттикус фыркнул, закатив глаза. Ему явно надоело, что люди считают, будто талант Августа затмевает его собственный. Все ли братья такие соперники или только убийцы?

Ной уже собирался отложить фотографию, когда что-то привлекло его внимание. Он прищурился и посмотрел на неё, его взгляд остановился на одном человеке. Всё дело его в глазах.

— Это мой отец Холт. Вернее Холт. — Он просмотрел фотографию и нашёл ещё одно знакомое лицо. — А это Гари.

— Они познакомились в летнем лагере? — спросил Адам, взяв фотографию и перевернув её. «Новый Горизонт, 1990 год».

— По-моему, это не похоже на летний лагерь. Больше похоже на лечебницу для наркоманов, — размышлял Аттикус, не отрываясь от своей работы.

Томас нажал кнопку на бумеранге и, прежде чем Каллиопа успела поздороваться, спросил:

— Каллиопа, мы ищем лагерь «Новые горизонты», он был открыт в 1990 году или около того. Холт и Гари, оба посещали эту программу.

Они слушали, пока Каллиопа работала, Ной хмуро посматривал на фотографии, перелистывал их, но потом остановился.

— Это священник? Отец О'Хара?

Адам наклонился достаточно близко, чтобы их волосы соприкоснулись. Фотография была зернистой, и мужчина просто стоял на заднем плане, наблюдая.

— Да, думаю, он, — подтвердил Адам, передавая фотографию Томасу.

— Итак, такого летнего лагеря нет, — перебила Каллиопа, — но у меня есть программа «Новые горизонты» для мальчиков, которая началась в 1974 году и... продолжается до сих пор.

— Что за программа? — спросил Аттикус.

Снова клацанье, затем тихий выдох.

— Это программа реабилитации...

— Я же говорил, — самодовольно влез Аттикус.

— Но не для наркоманов или алкоголиков. Эту программу проводит церковь для лечения несовершеннолетних сексуальных преступников. Вместо тюрьмы. Если мальчики попадали туда, значит, их определил суд.

— Разве ты бы не увидела это в их прошлом?

— Нет, если записи были закрыты или удалены, — сказала Каллиопа. — Записи на несовершеннолетних часто скрывают, чтобы не испортить им в дальнейшем жизнь.

— Ты можешь снять с них гриф секретности? — спросил Адам.

Каллиопа насмешливо хмыкнула.

— Могу, раз уж знаю, что они существуют, но это займёт больше пяти минут. Я перезвоню.

Прощания не последовало, и Ной вернулся к своей папке с документами. Под стопкой фотографий лежал фотоальбом с розово-голубым лоскутным медвежонком. Руки Ноя дрожали, каждая фибра его души подсказывала, что нужно отдать альбом Адаму. Вместо этого он перевернул страницу и столкнулся с собственным фото.

Ему было не больше пяти лет. Он сидел на кровати гоночной машины из домика, одетый в футболку и шорты. Его глаза были впалыми, и он смотрел в камеру с такой болью и опустошением, что у Ноя закружилась голова. Под фотографией была надпись: «Наш мальчик».

Альбом с грохотом выпал из рук Ноя на стол, привлекая внимание всей комнаты. Адам схватил его прежде, чем Ной успел снова дотянуться до него, открыл обложку и стал листать его, мышцы на челюсти Адама напряглись, когда он просматривал страницы.

— Что там? — спросил Ной безжизненным голосом.