Расскажи мне сказку на ночь, детка - Елена Дженкинз (2022)

От расстройства, как самая несчастная на свете единорожка, заставляю себя готовить. Гугл выдает мне рецепт простого торта, составленного из коржей и шоколадной пропитки, и я, как безумная, начинаю выгребать из шкафов ингредиенты – все подряд: муку, сахар, соль, специи и лапшу. Достаю большую керамическую пиалу, чтобы насыпать муку, и случайно выпускаю посудину из рук. Звук битой керамики оглушает меня, но и успокаивает, и я, поддавшись порыву, запускаю в стену еще и кружку – папину любимую. Потом он будет думать, что я из ненависти к нему так поступила, а не из чистого совпадения. Фрейд так запугал родителей всего мира, что в каждой выходке потомков они видят отражение своих ошибок… А мне просто хотелось разбить что-нибудь. К папе у меня нет ненависти, я его люблю. И маму тоже. Итона и Аманду… Даже Джоанну. У меня так много любимых людей в жизни, что грешно жаловаться, но руки предательски слабеют, и я через силу замешиваю тесто. Отрешенно пробую, окунув палец, раскатываю и ставлю в духовой шкаф. Озираюсь на беспорядок, который устроила, и слышу, как хлопает входная дверь. От резкого звука вздрагиваю, опрокидывая муку, которую собиралась вернуть на полку, и белоснежная пыль взлетает клубом.

Чарли останавливается в арочном проеме и вскидывает брови, оценивая натюрморт с портретом сумасшедшей девы. Не нахожу слов, чтобы объяснить, что не сошла с ума, а всего лишь готовила. Да, я обсыпана мукой, она даже в волосах, и белые фейерверки до сих пор мелькают в воздухе, оседая на черепки разбитой посуды. Но и что с того? Какая теперь разница?

– Я тебе торт решила испечь, – объясняю чужим, надломленным голосом, и в глазах Чарли в это мгновение столько же отчаяния, как и в моей душе. Но голос его звучит сухо и отстраненно, когда он произносит:

– Ри, мы с самого начала знали, что это временно.

– Зачем ты мне напоминаешь об этом сейчас? Неужели больше нечего сказать, кроме этой паршивой правды?! – Я срываю галстук, который душит меня, и бросаю на барный стул.

– Перестать. Принеси мой паспорт, Джейсон ждет.

– Ты придешь ко мне ночью? – спрашиваю, и столько мольбы в голосе, что презираю себя.

– Нет.

– Мы можем звонить друг другу каждый день, – начинаю торги, судорожно ища любую возможность остаться вместе.

– Между Нью-Йорком и Шотландией пять часов разницы.

– Да хоть тысяча, и что?! – психую и в ярости принимаюсь за глазурь. Смешиваю молоко с сахарной пудрой, добавляю топленый белый шоколад и розовый краситель. Чарли сидит за столом, ожидая, пока Рианна Ламлашская угомонится – а я не могу. Взбиваю смесь так усердно и сосредоточенно, будто от этого зависит моя жизнь.

– Я заберу паспорт и кое-какие документы, остальное пускай остается у тебя, – наконец говорит он раздраженно.

– Ты имеешь в виду деньги?! Ты мне платишь? Я девочка по вызову, что ли?!

– Перестань! Что ты несешь?

Я отталкиваю от тебя стеклянную посудину, и та скользит по гладкой поверхности, останавливаясь на краю. Упираюсь ладонями в грань мраморной столешницы и закрываю глаза, стараясь прийти в себя. Он ведь прав, он ничего мне не обещал, я сама ему навязалась и этим чуть не убила.

– Спасибо, Чарли, – горько усмехаюсь. – Ты очень ответственно подошел к нашей давнишней сделке. Я от этих опытов до конца жизни не отойду… Подожди. Сейчас принесу твои вещи.

– Почему ты не призналась, что тебе не дали грант? – слышу вдогонку и оборачиваюсь.

– А какое тебе дело?

– Рианна, хватит! – рявкает Чарли, поднимаясь, но я уже бегу наверх. Рисунки и записку я ему не верну, а остальное пускай забирает. Обнимаю большую тяжелую коробку, как любимую игрушку, и спускаюсь на кухню.

– Вот. Я только рисунки себе оставила.

Чарли осматривается в комнате и снимает с холодильника блокнот с ручкой на веревочке. Пишет название сайта, логин-пароль, и сухо говорит: