Расскажи мне сказку на ночь, детка - Елена Дженкинз (2022)

Но со мной он не надевает масок, знает, что бесполезно. Со мной он такой, какой есть: откровенный, спокойный и заботливый. Пока я психовала в машине у полицейского участка, Чарли кормил меня салатом, чтобы я не была голодной. А сам при этом ничего не съел. Почти не спал два дня, а может, и больше.

Я жмурюсь, проклиная предвзятость, и с силой сжимаю деревянную грань стола, на котором сижу по вечерам, когда звонит Чарли. Его звонки – лучшая часть моей жизни. Как глоток свободы и полет в мечту, которой я делюсь с интересным мне парнем. Он далеко не подарок, но всё во мне откликается на него, словно моя система распознала «своего» человека. Он снится мне постоянно.

Я его оскорбила, уподобившись Кошке-Кэт, которая ляпнула, что проблемы начались с его приездом. Ясно же, что это глупость, не более. А вот подозрения Осборна по поводу мистера Килмора вполне обоснованные. Есть факты. Чарли всего лишь громко высказал разумную теорию, а я плюнула ему в душу, хотя знаю, какого труда ему стоило открыться передо мной.

На его месте я бы меня бросила. А он не бросил, спокойно попрощался и ушел домой. Собрал гостей мне на зло, потому что ненавидит одиночество. Как я могла забыть? Как могла оставить его одного в таком убитом состоянии? Сидела в гостиной и смотрела «Теорию большого взрыва» вместе с Итоном, пока соседа жрали его демоны.

Смогла бы я оставить Итона с жестоким отцом, если бы знала, что отец – психопат и может в любой момент причинить собственному ребенку зло, что ломает его каждый день, а однажды может убить? Что бы я сделала? Разве хотя бы в мыслях не начала бы беситься от собственного бессилия? Не пожелала бы смерти тому, кого не могу победить в равном бою, кого ненавижу?

– Боже, Чарли, что мы творим? Что вообще происходит? – бормочу себе под нос и отправляюсь в душ. Прохладная вода хорошо прочищает мозги, особенно таким истеричкам, как я.

Стоны из соседнего окна кромсают мое сердце, но я, как самурай, одеваюсь медленно, с невозмутимым лицом, не делая резких движений и не заламывая рук.

Самурай сначала думает, потом делает.

На улице давно стемнело, но звезд не видно. Сейчас девять часов, и мне надо как-то попасть в дом Чарли. Жаль, он убрал лестницу утром.

Я смотрю в зеркало на свое печальное отражение и щурюсь, спрашивая себя: слабо ли мне победить страх высоты? Слабо. Но я пойду через страх. Когда-то же надо начинать.

Спускаюсь к Итону, и у того челюсть отвисает:

– Ты куда собралась в таком виде?

На мне короткое белое платье на бретельках, с глубоким V-образнымы вырезом, под ним – комплект кружевного белья шоколадного цвета (подарок Мэнди). Захотелось предстать перед Чарли без балахонов и пижам. Выбросить белый флаг, так сказать.

– Скоро вернусь, – говорю и, обувшись в белые кроссовки, выхожу на улицу. Задний двор Осборна окружен сеткой, и я вглядываюсь через аккуратно подстриженный зеленый «забор», открыта ли дверь в сад. Увы, закрыто. Зеркальная поверхность дверей отражает ночной мрак, не позволяя увидеть, что творится внутри. Чарли определенно отгородился от меня, во всех смыслах. Вот же злопамятный мерзавец!

Возвращаюсь к Итону и жалуюсь, как обиженная девочка:

– Мне нужно попасть в дом Осборна, а меня не пускают. Ты поможешь мне дотащить пожарную лестницу, я к нему в окно залезу.

– Ты сбрендила, – обалдело отвечает Итон.

– Я влюбилась. Кому, как ни тебе, знать, какая это мучительная боль и безысходность!

Аргумент железный, и брат фыркает, но поднимается с дивана и идет в гараж, где отец держит целый магазин всякой дребедени, которую никогда не использует. Даже станок по изготовлению лестничных балясин есть. А лестницы как были старые, так и остаются.

– Слушай, Ри, а у вас с соседом серьезно, что ли? – расстроенно спрашивает братишка, и я ерошу его лохматую шевелюру.

– Я и сама не знаю, – честно признаюсь.

– Он мне не нравится.