Мой обман - Ольга Тимофеева (2021)

— Ну я ездил когда-то в Одинцово каждый день, — дарит Алисе свою фирменную усмешку, — привыкнув к удобству, пересаживаться на общественный транспорт — это убийство. Должны быть очень веские основания.

— И я про то же. У нее денег не было. Но она фиг кому об этом сказала.

— Она могла всегда попросить у нас и одолжить. — Пожимает плечами Алиса. — Но она даже не заикалась.

— Про это я ничего не знаю, — отбивает наши взгляды Нина Ивановна, — но денег больших у нее точно не было.

— Значит, отец забрал не только квартиру, но и деньги, — ставлю точку в нашем разговоре.

— И машину, — вздыхает Алиса.

— У нее не осталось ничего и она пришла к нам, — я смотрю Алисе в глаза. Она понимает без слов. Потому что мы с ней не из золотой молодежи. Мы знаем, что значит жить в семье обычного рабочего и не ждать денежного дождя с неба. — Потому что среди всей своей золотой мишуры и обратиться было не к кому за помощью. А она не та, кто будет жаловаться.

23

Лера

Сквозь белый фоновый шум начинаются помехи и в сознание проникает тихое пиканье приборов. Равномерное. Давящее на мозг. Хочется выключить и заткнуть, но нет сил даже расклеить пересохшие губы.

Делаю более глубокий вдох и сразу понимаю, где нахожусь. Вслед оживает и тянущая боль во всем теле. Голова так болит, что трудно вспомнить, что произошло. Но память-сука не стерла ничего. Вспышки последних моментов ослепляют…Резкий удар…Меня подкинуло несколько раз. … Закрываю живот, чтобы защитить…Удар головой и ничего не помню.

Кончиками пальцев шевелю. Еле-еле. Чувствую шероховатую грубую ткань. Веду рукой под одеялом, нащупывая повязку на животе. Что-то произошло… Слезы сами начинают катиться, когда я понимаю, что потеряла его. Его вырезали из меня….

Опустошение внутри и такая боль, что хочется выть. Как так… Я же… Как теперь жить? Ради чего? То, что случилось, в один миг лишило смысла жизни. В висках пульсирует одна мысль, что это конец.

Я распахиваю глаза и вижу помещение в зеленых тонах. Это не просто палата… И я не просто тут лежу. В руке торчит катетер, а по проводу в меня вливают какое-то лекарство. Чтобы спасти…

К черту спасать меня, если я не хочу так жить. Без него не хочу.

Зажмуриваюсь и приподнимаю руку, скидывая с себя одеяло, но кто-то удерживает и шепчет, чтобы я не волновалась.

Голос такой родной, что должен успокаивать, а меня злит. Не хочу никого видеть. Не хочу их всех видеть. Потому что от их утешений будет еще больнее.

— Лера, это я, тетя Нина, все хорошо, не плачь, детка.

Я сжимаю зубы до боли и мотаю головой по прохладной подушке. Не хочу ее слушать. Не хочу жалости этой. Сдохнуть хочу, чтобы не мешать больше никому жить.

Хочется крикнуть: “Забудьте все обо мне!”

— Лера, тише. — Она пытается успокоить и гладит по голове.

— Уходите, — шепчу сквозь слезы и уворачиваюсь, когда мягкие губы касаются лба.

— Все хорошо, детка.

— Ничего не хорошо. — голос хрипит, когда шепчу сквозь зубы и чувствую, как слезы теплой струйкой катится по виску, скатываясь в ухо.

— Лера, послушай меня, все хорошо. С твоим ребенком все хорошо.

Я мотаю головой и не верю. Потому чтобы выжить в этой аварии должно было случится чудо. Тем более с моим багажом сложностей.

— Порез был не глубокий и стенок матки не задел. Тебя просто немного заштопали.

Ее слова придают силы, чтобы поднять веки.

Смотрю в темные глаза напротив. Она бы не стала так жестоко врать даже ради меня.

— Но там же… — я киваю на живот

— Твоя беременность с самого начала настоящее чудо, поэтому может быть все, что угодно. Неужели ты еще не поняла? И твой малыш очень хочет жить.

— Почему вы тут? — Я ждала увидеть тут кого угодно, но не ее.

— Потому что я знаю, что меня ты будешь рада видеть и не будешь нервничать. Тебе нельзя сейчас.