Запретные чувства - Тина Рамм

Я с особым трудом медленно открываю глаза и первое время вижу перед собой только белую муть. Вновь закрываю их, надеясь, что вернусь в темноту, наполненную цветочным ароматом, но меня вновь и вновь что-то необъяснимое выталкивает в реальность. Вновь открываю глаза, медленно и продолжительно моргаю, пытаясь сфокусироваться. Белая простыня, металлическое изножье кровати. Правее — множество трубочек и иголок, пронизывающих мою бледную руку. Синяки и кровоподтеки от уколов на внутренней стороны предплечья. Смотрю влево и первое время меня ослепляет яркий дневной свет через широко распахнутые шторы. Взгляд настойчиво привлекает большой букет нежно-голубых гортензий, стоящий в стеклянной вазе на деревянном столе. Так вот почему я так ярко ощущала цветочный аромат. Мои любимые гортензии.

Смотрю на воду в прозрачной вазе и понимаю, насколько во рту все это время было сухо. Как же хочется пить. Я облизываю нижнюю треснувшую губу непослушным языком и начинаю озираться в поисках источника влаги.

В комнату заходит совсем молоденькая девушка в белом халатике. Она держит в руках металлический контейнер с инструментами, проходит вглубь комнаты и, совсем не замечая меня, начинает раскладывать инструменты на рабочем столе.

—Воды…— хриплым, почти неслышным голосом совсем неподвижными и пересохшими губами произношу я.

Девушка дергается и устремляет свой быстрый взгляд на меня. Заметив меня, девчушка бросает свое прежнее занятие и торопливо подбегает ко мне. Подносит стакан с теплой водой ко моему рту и помогает мне приподняться. Только мне удается опереться на локти, как из живота по всему телу начинает простреливать жгучая боль, сковывая движения и вызывающая помутнение сознания. Я морщусь и падаю на подушку. Когда я ощущаю, как в мой организм попадает вода и начинает стекать по пищеводу, тело словно оживает, пусть даже на короткое время.

Медицинская сестра с шумом ставит пустой стакан на прикроватную тумбу и торопливо покидает палату.

Кости черепа словно трещат по швам, виски пульсируют, как будто сосуды головного мозга вот-вот разорвутся. Я поднимаю свободную от системы руку и начинаю трогать голову. Кончиками пальцев ощущаю плотную ткань бинта, замотанного по всей моей голове.

Аккуратно кладу больную голову на мягкую подушку, и закрыв глаза, пытаюсь воспроизвести минувшие события. Мое День рождение. Ресторан. Кирилл с букетом цветов. Стычка Алекса и Дэна. Заснеженная трасса. Удар. Лицо Алекса. Окровавленный живот и торчащий из него штырь.

Аккуратным и медленным движением руки отбрасываю в сторону легкую ткань одеяла и смотрю на свои оголенные ноги. Огромные синяки, красные царапины очень сильно контрастируют с нездоровой бледностью ног. Они будто сливались с белоснежными простынями. Аккуратно тяну вверх нижний край белой ночнушки с голубоватым узором и вижу уродливый шрам на животе, расположенный чуть левее от пупка, начинающийся почти от лобка и заканчивающийся чуть выше пупка. Отвратительные швы торчат в разные стороны, вызывая во мне неимоверное отторжение. Хочу прикоснуться к разрезу, но боюсь.

Меня отвлекает скрип петель двери и человек в белом халате, вошедший в эту комнату. Вслед за ним в палату влетает моя встревоженная мама.

—Добрый день, Мелисса. Как вы себя чувствуете? — седой и немного худощавый высокий мужчина сначала всматривается в мое лицо, затем опускает взгляд на мой оголенный живот. Я резко опускаю ночнушку и закрываю свои ноги одеялом.

—Все тело болит.

—Давайте ка посмотрим, — мужчина наклоняется ко мне и начинает светить фонариком в мои глаза, ослепляя меня. Из-за его плеча выглядывает моя мама, молчаливо, но взволнованно наблюдая за манипуляциями врача.

—Реакция зрачка в норме. Что вы еще ощущаете кроме боли?

—Сухость во рту и жажду. Ужасно хочется пить. А еще меня тошнит и, кажется, меня вот-вот вырвет. Плохо вижу, все размыто.