Нам не позволят - Чарли Маар (2021)

Мы с Максимом резко поворачиваемся. Лин сидит на бордюре буквально в нескольких метрах от нас. На ней кофта с капюшоном, тень скрывает лицо, а вот ноги прекрасно освещены фонарями. На них ссадины, синяки и кровь.

— Иисусе, Лин, что случилось?! — бросаюсь к ней, чувствуя, как от страха начинают покалывать пальцы на руках и ногах.

— Это ты во всем виновата, — хрипло отвечает подруга.

Я присаживаюсь на корточки перед ней и дрожащими пальцами стягиваю капюшон с её головы. Под глазом у неё огромный синяк, губа разбита.

— Макс, скорую срочно нужно! — кричу испуганно.

— Это ты… — продолжает твердить Лин, раскачиваясь из стороны в сторону. — Ты во всем виновата…

17 глава

Амилия

— Серьезных внутренних повреждений нет. В основном поверхностные ушибы и ссадины. По синякам на коленях и бедрах можно предположить, что девушка от кого-то убегала и несколько раз падала, но она по-прежнему отказывается отвечать на вопросы о том, что именно с ней случилось и кто это в этом замешан.

Я слушаю врача, словно он говорит через толстый слой ваты. С трудом разбираю слова и глотаю слезы, глядя через стекло на Лин, сидящую на больничной койке в палате, куда по требованию Максима ее разместили. Мне она тоже ничего не объяснила. Только обвиняла во всем и смотрела опустошенным взглядом, будто ее и не существует вовсе в этой реальности.

Хоть Лин и молчит, я уверена, что это с ней сделал тот мужчина. Просто некому больше. Только от него исходила угроза в последние дни, и только за него она могла обвинить меня. Лин считает меня виноватой, потому что я связалась с Максимом, а через него тот человек узнал и про нее.

Закрыв глаза, обхватываю плечи руками, чувствуя, как горячие слезы текут по щекам, капают на губы, оставляя соленый привкус во рту.

— Мы сообщили в полицию, а также связались с родными девушки. Они уже на пути в больницу.

— Пусть ей предоставят лучшее лечение. За мой счет, разумеется, — раздается тихий голос Максима.

— Конечно, Максим Андреевич. Мы все организуем.

Судя по всему врач собирается уйти. Пока он этого не сделал, я поворачиваюсь к нему, что оказывается невероятно трудным, потому что мое тело стало таким тяжелым, словно его накачали свинцом.

Мой взгляд первым делом ложится на Макса. Это машинадьно получается. На самом деле, я не хочу на него смотреть. Всю дорогу до больницы и то время, что мы уже провели здесь, я старалсь не смотреть на мужчину и не говорить с ним. Слишком много неприятных мыслей крутилось в голове и крутится сейчас.

— Могу я… к ней зайти? — спрашиваю врача, наконец отлепив немигающий взгляд от Максима и вперив его в доктора.

Молодой мужчина в белом халате и планшетом в руках смотрит на меня слегка сочувственно, после чего качает головой.

— Ваша подруга попросила никого к ней не пускать кроме родителей. Мне жаль, но мы не можем игнорировать просьбу пациентки, тем более учитывая то, в каком состоянии она находится. Она и так ничего почти не говорит. Если вы войдете… это может спровоцировать истерику. Вам лучше прийти позже. Возможно, через несколько дней ей станет легче. А пока… увы.

Он уходит, оставив меня стоять с болезненно сжимающимся сердцем посреди людного коридора. Там, за стеклом, моя лучшая подруга, которая не хочет, чтобы я к ней заходила, потому что винит меня в случившемся с ней.

Она приехала к дому Макса именно поэтому. Лин хотела высказать мне в глаза, что это я виновата.

— Ами? — ладони Зверга ложатся на мои плечи.

Он осторожно прижимает меня к себе и утыкается носом в волосы.

— Все будет хорошо, Ами. Я все сделаю.

— Хорошо? — выплевываю надрывно, не глядя на него.

Стараюсь даже не дышать, чтобы не чувствовать его запах и тепло, которые обрели для меня слишком большое значение в столь короткие сроки.