Макс подошел к окну, чуть раздвинул занавески и увидел, как красный спортивный «мерседес» выезжает на дорогу, потом на улицу. Даже когда она исчезла из поля зрения, он представлял себе ее улыбку, ее лицо, выражающее счастье, вину и отчаяние только изгибом губ.

Красивых губ. Губ, которые он жаждал поцеловать.

Что, черт возьми, с ним происходит? Он не должен мечтать о Мисс Палм-Бич. Эта женщина не его круга. Хуже того, она дважды побывала замужем. У них нет ничего общего, и - он смотрел на остатки обугленных квише на тарелке, которую держал в своей руке, - она даже не умеет готовить!

Макс прищелкнул языком, когда осознал, как сильно нуждалась в нем Лоурен Ремингтон.

И когда он успокоился, что-то глубоко внутри его сказало, что он, может быть, тоже нуждается в ней.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Поднимавшаяся из глубин розового мраморного бассейна Лоурен выглядела потрясающе: ее золотисто-каштановые волосы были откинуты назад, и утреннее солнце, сверкая на воде, бросало блики на ее слегка загорелую кожу. Взгляд Макса последовав за ручейками, извивающимися но ее бедрам, коленях и стекавшим в лужу у ее ног, красивых ног, которые он бы не отказался помассировать поздно ночью так, как он это умел.

Когда она сняла пушистое белое полотенце с шезлонга и прижала его к лицу, он внимательно изучил волнующие контуры веселого ярко-желтого купальника и мягкую, стройную фигуру вод ним. Лоурен Ремингтон не была похожа на модель, у нее не были видны все кости и острые углы, как у женщин, которых он знал. Нет, она была упакована, как богиня, с сочными изгибами, которые мучили его.

Медленного танца с этой женщиной никогда не будет достаточно.

Он выступил из тени, откуда в течение последних пяти минут созерцал женщину, вытащившую его из постели в середине ночи, женщину, чей образ, взгляд, улыбка, слезы и признание в том, что она терпит неудачу, еще долго не давали ему заснуть.

Наконец она увидела его, их глаза встретились, и медленная очаровательная улыбка коснулась ее губ.

- Доброе утро, - сказала она, повязывая кусок легкой ярко раскрашенной ткани на свою талию. Ее губы провокационно изгибались, пока она прогуливалась по патио - медленно передвигающееся совершенство.

Если она хотела загипнотизировать его, она справлялась с этим чертовски хорошо.

Если она думала, что сможет повлиять на него и изменить его намерения, то она глубоко ошибалась.

- Вы готовы к пробежке? - спросил он.

Как будто не услышав вопроса, она села на один из белых плетеных стульев, стоящих у стола со стеклянной столешницей, скрестила свои длинные-предлинные ноги и улыбнулась:

- Вы так быстро захлопнули дверь этой ночью…

- Этим утром, - поправил он, - сегодня рано утром.

- Хорошо. Вы так быстро захлопнули дверь сегодня ранним утром, что я не успела сказать вам, что не люблю бегать. Что я действительно люблю, так это плавать. Это намного более цивилизованно. И после плавания я люблю завтракать, начав со свежевыжатого апельсинового сока. - Она наполнила два хрустальных бокала и протянула один ему: - Вы не откажетесь присоединиться ко мне?

Он бы предпочел присоединиться к ней в чем-то более стимулирующем, но лишь кивнул и направился к столу. Сок выглядел очень аппетитно. Лоурен выглядела еще аппетитнее - в сущности, соблазнительно. Слишком соблазнительно. У него было слишком много внутренней энергии, надо было сжечь напряжение, нараставшее с того самого момента, как она позвонила вчера утром.

Может быть, она не хотела бегать, но он хотел, и если он однажды решил что-то сделать, то сделает это несмотря ни на что Лоурен была уверена на сто процентов, что ее самообладание поможет ей остаться, раз Макс прогуливался по патио и жадно смотрел на ее тело, словно собирался выпить воду с каждого дюйма ее кожи. Она не помнила, чтобы кто-то еще из мужчин смотрел на нее так. Обычно они находили ее деньги более притягательными, чем ее тело.