— Так о чём ты хотел поговорить? — тихо спросила я, сумев совладать с собой и оторвать взгляд от его лица. Так стало легче справляться со своими эмоциями. Гораздо легче.

— О нашем уговоре, — чёрт. Я чуть снова глаза на него не вскинула, желая убедиться, что этот хриплый и до дрожи чувственный голос принадлежит ему.

— О нашем уговоре? — хмыкнула я, спрыгивая с комода и направляясь на кухню. — Мне кажется, что ты вчера чётко мне дал понять, что если я не соглашусь, то ты выложишь мои фотографии в интернет. Свой шантаж ты уговором называешь, Серебряков? — ставлю чайник на плиту. — Тебе чёрные с двумя ложками сахара? — на автомате спрашиваю я, открывая ящичек и доставая банку с чёрным чаем.

— До сих пор помнишь? — голос парня раздаётся над самым ухом. Мне стоит огромных усилий, чтобы не вздрогнуть и не задрожать от близости парня. я вновь тепло его тела чувствую. Он не касается меня. Но батареи не обязательно касаться, чтобы тепло почувствовать. по Спине бегут мурашки, сосредотачиваясь на затылке. Я всё же вздрагиваю, когда пальцы Макара проводят по впадинке под кромкой волос. Мне даже мерещится, что он губами прикасается к моей шее. Но не успеваю осознать, потому что парень отходит. Снова дразнит. Снова вывести меня из себя намеревается.

Чайник закипает. Ставлю полную чашку с чаем на стол перед Серебряковым, чересчур громко ударив ей о стол и расплескав половину на поверхность.

— Я тебя внимательно слушаю, — уселась за стол, скрестив руки на груди.

— Бабуле остался месяц, — парень отпил из кружки. Макар мигом стал серьёзным. А так, как этого парня я любила до безумия, то я видела, что ему сейчас больно.

— Мне очень жаль, — не задумываясь, положила руку на его крепко сжатый кулак на столе. — Я… Почему? Она больна?

— Рак, — кивает парень, переворачивая руку и обхватывая мою ладонь. Будто цеплялся за меня, чтобы не утонуть в своей печали.

— О Боже, — я ахнула, рукой прикрыв рот. — Я… Мне жаль, Макар.

Парень кивнул, вперившись взглядом в стол.

— Ты знаешь, что она тоже… — осекся. И вздрогнул. — Ты знаешь, как она к тебе относилась всегда, Насть, — говорит тихо, не поднимая головы. — Она не знает, что мы расстались.

— А мы встречались? — не удаётся не вставить свои пять копеек и не уколоть парня. — Я сейчас уже не уверена в этом…

— Ты можешь заткнуться, хоть на пять минут? — он поднимает на меня злой взгляд.

— Если тебе нужна покладистая и молчаливая, я тебя не держу, — выдёргиваю руку из его ладони и вскакиваю из-за стола, хватая с края раковины тряпку и вытирая лужу сладкого чая со стола. — Вали на все четыре стороны. Избавь меня от своего присутствия.

— Бабушка хочет, чтобы я женился до её смерти. На тебе, — устало говорит Макар.

— Женился? — я вскидываю брови. — Я думала, что я буду играть роль невесты, но никак не жены.

— Насть, прошу, — в его глазах вижу боль. И мне, как влюблённой по уши идиотке, хочется облегчить её. Забрать себе.

— Ты всё мне сказал? Или потом опять будут сюрпризы.

— Она перепишет на меня отель во Франции.

— Ясно, — я поджимаю губы, забирая чашку с недопитым чаем, выливая его в раковину и начиная мыть посуду. — Я сыграю роль твоей невесты только из уважения к Марии Остаповне. Это всё, что ты мне хотел сказать, Серебряков? — подчёркнуто холодно.

— Нет. Чтобы возле тебя не видел этого лопоухого, — понимаю, что говорит он об Артуре.

— На свои уши посмотри, — выключаю воду и разворачиваюсь к Макару. — Не тебе решать, кто рядом со мной будет находиться.

— Мне, Макарова, — он усмехается, преодолевая ничтожное расстояние между нами, подхватывая меня под бёдра и усаживая на край раковины. — Ты моя невеста.

— Фиктивная, — усмехаюсь.