Невеста для мажора - Екатерина Котлярова

— Думаю, обидно было узнать, что швабра не отвечает тебе взаимностью. Небось, мамаша её сказала, что ты выгодная партия. Она тебе так в рот заглядывала… Готов поспорить, жаждала удобного момента, чтобы окольцевать. Бедняжка даже не знала, что зря старалась. Только не вокруг тебя одного она вилась. Стоит признать, что её губки очень сладкие на вкус. Да и изгибы тела приятно ощущаются под ладонями, — даже рука Димыча, давящая на плечо не может меня остановить от того, чтобы метким ударом сломать нос.

— Ты из-за этой швабры мне нос разбил? Или не понравилось узнать, что твоей заносчивой заднице рога наставляли?

— Ещё хоть слово, я размажу твою тупую бошку, — шиплю ему на ухо.

— До сих пор любишь её, как преданный щенок? — усмехается, зажимая рукой кровоточащий нос.

— Люблю, — говорю твёрдо.

— И что? Так понравилось с ней тр*хаться? — злой блеск в глазах.

— Тр*хался я с твоей шлюшкой сестрой, — склоняю голову к плечу, видя с наслаждением, что мои слова попадают в цель, — а с Настей я занимался любовью. Свали в закат, Жмуркин. Я предупредил тебя.

Замечаю, как Настя быстро удаляется из столовой и спешу следом. Не слушая возражений, взваливаю девчонку на плечо и везу к бабуле домой.

Глава 20

Макар

Не знаю зачем, но решаю везти Настю не к себе в квартиру, которую подарили родители на совершеннолетие, а в дом бабули. Хотя лгу. Прекрасно знаю. Ещё вчера решил. Потому что… Я решил вызвать у неё воспоминания. Воспоминания о том времени, которое мы проводили вместе в этом доме. Ведь малышка жила в общежитии и ужасно сильно этого стеснялась. Почти каждый день после школы я вёз её к себе домой.

Мне было хреново от слёз Насти. Видеть, как дорожки слёз бегут по бледным щекам было равносильно пытке. С силой сжимал руль, чтобы не протянуть руку и пальцами не провести по нежной щёчке. Я с трудом держал себя в руках. С титаническим усилием воли. Я прекрасно знаю, что если коснусь девчонки, то оторваться от неё будет невероятно сложно.

Оказалось, что воспоминания в моей голове ещё свежи. Два года я старался не приезжать к бабушке в гости. Потому что не было ни единого уголка в доме, который не напоминал бы мне о девчонке.

Стоит только открыть калитку во двор, как тут же нахлынивают воспоминания.

На улице ливень. Настя бежит за мной, быстро перебирая ногами. Я держу над нами свою кожаную куртку, которая не особо спасает от капель дождя. Вваливаемся внутрь двора, тут же угодив в лужу. Кроссовки пропитываются влагой. Настя вскрикивает, а затем начинает заливисто хохотать, спиной прислоняясь к забору. У меня кончается дыхание. Я забываю о том, что нужно дышать. Что нужно шевелиться. Мой мир фокусируется на лице девчонке. На лице моей нежной маленькой девочки. Такой невероятно красивой и счастливой. Нежной, миниатюрной и хрупкой. Тёмные пряди волос прилипли к лицу. Чёрные длинные ресницы малышки слиплись от влаги. Тёмные карие глаза, которые почти всегда кажутся чёрными, сияют. Блестят так, что дух захватывает. Она счастлива, находясь рядом со мной. А видя радость на её лице, я невольно начинаю улыбаться. У самого в груди поднимается волна безграничного счастья. Счастья от того, что это я делаю её счастливой. Взгляд опускается на маленький вздёрнутый носик, кончик которого я люблю целовать. И ещё ниже. К пухлым губам. Сочным. И, как я прекрасно знаю, вкусным. Малышка резко прекращает смеяться. В один миг становится серьёзной. Её щеки покрываются румянцем, и малышка опускает глаза.

— Чего ты так смотришь? — спрашивает тихо, прикусывая нижнюю губу.

— Ты красивая, — шепчу, рукой касаясь её щеки, собирая дождевые капли.