Звезда Парижа - Роксана Гедеон (2013)

Она ответила ему совершенно искренне, в этом не было сомнения… ответила даже с некоторым облегчением — уж слишком долго Морис противился. Потом ее тело выгнулось, сопротивляясь, словно пытаясь выскользнуть из его объятий, и это раззадорило Мориса еще больше. Ничего на свете он не желал так, как господства над этой бесстыдной, невероятно красивой девкой. Прежде очень деликатный с дамами, он почувствовал, что в нем просыпается дьявол. Она сопротивлялась, но он преодолел ее сопротивление, разорвал корсаж, до боли сжал молодые упругие груди, впился бешеным поцелуем в сосок, даже прикусил его зубами, так, что она вскрикнула, но продолжала прижимать к себе его темноволосую голову.

Его руки скользнули ей на спину, под ягодицы, ощущая упругость ее плоти. Морис резко и властно подсадил Адель на край стола, жестким движением развел ее ноги в стороны, потом расстегнулся сам, и его вздыбленная, очень крупная плоть получила свободу. На Адель нижнего белья не было — ничего, кроме чулок, ее стройные, бесстыдно раздвинутые ноги белели в полумраке кабинета… сама она сидела неподвижно, чуть откинувшись назад, упираясь кулаками в стол.

Глаза ее были полузакрыты, грудь вздымалась, а под длинными ресницами мерцал вызывающе-выжидающий огонь. Морис приблизился, за талию притягивая ее к себе. Адель сперва выгнулась, потом подалась к нему, обхватывая его шею руками, и они соединились.

Оказавшись в ней, он помедлил, будто хотел ей дать почувствовать полноту и силу своей эрекции — это создавало иллюзию господства над Адель; потом, всё еще сдерживая страсть, он сделал толчок и продвинулся еще глубже, теперь уже до самого конца. Адель, судорожно дыша, прижималась к нему всё ближе, ее ноги сомкнулись у него на бедрах, потом сплелись с его ногами. Внутри она была лишь чуть-чуть влажная, но необыкновенно тугая и горячая. Морис двигался резко, ритмично, судорожные, дикие возгласы срывались с его губ. Пальцы Адель впились в его плечи, ее тело выгибалось, встречая его, а он проникал очень глубоко, почти весь выскальзывая наружу. Потом застонал, прижимаясь к Адель еще теснее, содрогнулся и замер, переживая наслаждение.

Через несколько минут, когда разум вернулся к нему, когда он всё вспомнил, ему стала страшна вся степень собственного безумия. Он посмотрел на Адель. Она, освободившись из его объятий, как ни в чем не бывало, поправляла чулки. Лицо ее было спокойно и чуть лукаво, волосы растрепаны, а одежда в ужасном виде. Вот такая, с разорванным корсажем и подвязкой, сползшей на колено, она показалась ему самой обыкновенной шлюхой, и он уже понять не мог, почему не сдержался.

Ему отвратителен был этот кабинет, этот стол, на поверхности которого остались следы совершенного ими бесстыдства. Да и вообще, Морис был отвратителен сам себе. «Тупой самец, — подумал он про себя. — Да, чертов глупец, ты потерял свои деньги. Поддался чарам шлюхи, вернее, вообразил себе эти чары, а она ведь только одного хотела — не возвращать долг». Его бесило то, что в теле жили и очень ощутимы были воспоминания о том, как восхитительна Адель на ощупь и каким бурным было удовольствие, испытанное благодаря ей. Ему было стыдно перед семьей, ибо впервые у Мориса возникло ощущение, что он предал Катрин и своих детей. Никогда раньше, даже когда он изредка пользовался услугами уличных девушек, весьма невежественных по сравнению с Адель, он не испытывал ничего подобного.

Адель взглянула на него, заметила странное выражение у него на лице и пренебрежительно проговорила, пожимая плечами:

— Вы выглядите зеленым, как мальчик, впервые выкуривший ей сигару. Очнитесь, господин капитан… Я просто помогла вам понять, насколько порок может быть завлекателен.

Он потер висок рукой. Из головы не выходила мысль о двадцати пяти тысячах, но требовать их сейчас, после того, как он переспал с ней, казалось чересчур нелепым. Да и векселя не было. Адель, ничуть не заботясь о тот, что его беспокоит, направлялась к двери и, лишь раз обернувшись небрежно сказала: