Дамиан - Аниса Джикдхима

Тейлор родилась через пятнадцать минут после меня, но с самого детства было ясно, что её единственная цель — устранить меня. Отец всегда подчёркивал, что в нашей семье будет место только для одного наследника, но я никогда не проявляла заинтересованность в «восхождении на трон». И если бы только Тейлор могла доверять мне, я до сих пор называла бы её «сестрой». Всё началось с мелочей, например, когда она столкнула меня с лестницы, потому что я не дала ей свою куклу. Нам было всего пять лет.

«Да уж… мелочь».

Я помню, как отец смеялся, называя её жест: «Прекрасный пример личной инициативы».

Тейлор отравляла моё существование день за днём, но уже в старших классах я поняла, что наши пути полностью разойдутся. Я усердно училась и особенно любила литературу и историю. Тейлор изучала спины парней, к которым постоянно цеплялась. В любом случае писать за неё курсовые предстояло мне, ботанику.

Отец всегда говорил, — мы должны делать для семьи всё. И всякий раз, когда я отказывалась помогать Тейлор, больной ублюдок изощрялся, чтобы мучить меня любым способом. Он никогда не принимал меня, потому что я осмеливалась ставить под сомнение его приказы. Но теперь, когда у него есть причина открыто заявить об этом, потому что — по его словам, — я предала его, притворяется преданным отцом. Жаль, что я точно знаю, почему он хочет вернуть меня домой. Он хороший актёр, но использует это умение только для того, чтобы обманывать других.

Доброе имя и престиж семьи всегда были для него всем.

«Деньги, Бланка, нужны для покупки власти, независимо от того, откуда они берутся. Все любят властных людей, потому как хотят верить, что удача принадлежит праведникам.»

Однако есть одна вещь, которую его деньги никогда не смогут купить: моё послушание. Одержимость властью заставила его даже изменить имя, данное при крещении, и выбрать более соответствующее статусу. Я не помню его настоящего имени, потому что для меня он всегда был Цезарь Кортес.

Девятью годами ранее

Вилла Кортес сияет как маяк в центре Сан-Хуана. В зале для приёмов стол накрыт сервизом из английского фарфора. От вида сырых устриц на льду и дымящихся лобстеров у меня текут слюнки. Смотрю на столовые приборы и понимаю, что они из нового набора, на серебре стоит фамильная монограмма. Боже, что за бред! Мы происходим от династии меценатов и арендаторов, а не от королевы Испании!

Сегодня у нас в гостях мэр. Меня «пригласили» для участия в спектакле: «Семья — счастливый оазис». Написал, поставил и исполнил Цезарь Кортес. Я нервничаю, ненавижу весь этот фарс, но шампанское просто фантастическое.

Отец расхваливает Тейлор, и все, кажется, смотрят ему в рот.

— Ах, Альберт! Если бы все девушки в Пуэрто-Рико так умело стояли на ногах, как моя Тейлор, наш «маленький мир» стал бы самым богатым в США.

Слишком забавно, чтобы упустить такую возможность, поэтому я восклицаю: