Снэк - Эмми Бертон (2023)

Похороны Шарлотты состоялись через неделю после возвращения домой. Адам не мог пойти, потому что все еще был в больнице. Я слышала, что семья Шарлотты пришла к нему, чтобы сказать, что она умерла. Я даже представить себе не могла, как ему было тяжело. Когда мой чрезмерно активный мозг начал выдумывать фильм о том, на что это, вероятно, было похоже, я мысленно оттолкнула его. Было достаточно тяжело наблюдать, как он борется прямо у меня на глазах.

Мы со Снэком, даже не обсуждая это, никогда не прикасались друг к другу в присутствии кого бы то ни было — в школе, на публике, особенно на похоронах Шарлотты. Это было действительно тяжело. Я ничего так не хотела, как держать его за руку. Это должно подождать, пока мы не сядем в машину. Затем я держу его за руку в течение часа и постоянно повторяю ему, что в том, что случилось с Шарлоттой и Адамом, нет его вины. Наконец он указывает на свою голову и говорит:

— Это знает, — он прижимает руку к сердцу, — но это не знает.

Я беру его за руку, ту, что у него на груди, и целую ладонь.

— Я ничего не знаю о смерти, но знаю о потере. — Моя мать, моя больная, потерянная для меня мать, часто занимала мысли в течение прошлой недели. — Все станет лучше. Никогда не будет прежним, но станет лучше. — Затем я наклоняюсь и целую его в грудь, прямо над сердцем.

Он тянется и проводит руками по моим волосам, а затем вниз к моей щеке. Он приподнимает мое лицо, чтобы посмотреть на меня.

— Все, что я хочу сделать прямо сейчас, это пойти домой и лечь с тобой на диван в гостиной. И поцеловать тебя. Это может быть неправильно, но это все, чего я хочу.

— Я не думаю, что это неправильно, Снэк, может быть, потому что это все, что я тоже хочу делать.

Это был наш ответ на печаль и чувство вины из-за того, что мы были вместе после смерти Шарлотты. Повернулись друг к другу.

Сначала мы держали наши отношения в секрете. Нелегкий подвиг после того, как Снэк громко объявил студентам на встрече выпускников, что я его девушка, но мне казалось неправильным выставлять напоказ наши зарождающиеся отношения перед всем миром. Смерть Шарлотты Карпентер принадлежала всей школе и всему городу Даунерс-Гроув. Красивая, блестящая девушка — исчезла. Это еще довольно долго не выходило бы из цикла городской болтовни. Конечно, не в этом учебном году. Как редактор ежегодника, я сразу же заставила сотрудников работать над данью Шарлотте в качестве позднего дополнения. От меня не ускользнуло, насколько это было лицемерно. Она была мертва. Я была живой и встречалась с ее бывшим парнем. Я пожинала плоды этой ужасной трагедии. Хотя никто никогда не говорил этого вслух, я думала об этом, так что логично, что и весь остальной мир тоже.

Я должна поправить себя: никто никогда не произносил этого вслух, кроме Лорны Д'Инносенцио. Забавное имя для наименее невинной девушки, которую я знала. Лорна была занозой в моей заднице со второго класса. Она смеялась надо мной. Дразнила меня. Обычно называла меня «Беглой мышью». Она делала все и вся, чтобы привлечь внимание Снэка на автобусной остановке, когда мы были детьми. Она даже зашла так далеко, что продемонстрировала ему свои голые сиськи — как только они у нее появились, а это было довольно рано, примерно в пятом классе или что-то в этом роде. Она была действительно хорошенькой девушкой с действительно уродливой душой. Тогда я это поняла. Я убедилась в этом, когда она загнала меня в угол в туалете для девочек на первом этаже.

— Уродина, ты, должно быть, чертова дура. И бессердечна. Правда? Ты действительно думаешь, что Снэкенберг для тебя? Он принадлежал Шарлотте. Они были идеальны и великолепны вместе. А потом появляешься ты и разнимаешь их, и она внезапно умирает! Знаешь, это немного странно. Никто. Я имею в виду, что НИ-КТО не смирится с тем, что вы двое вместе.