Последнее падение - Дориана Кац (2023)

— Ты не лучше, — я пролетела мимо стендов с фотографиями и резко замерла. — Я перезвоню тебе чутка попозже.

— С тобой всё хорошо, Лина?

— Да, просто нужно кое-что вспомнить. Встретимся на месте.

Стеклянные стеллажи были забиты фотокарточками и медалями. Самым выдающимся спортсменам, Академия выделяла отдельные стеклянные шкафы, содержащие все их воспоминания. Этот своеобразный музей пополнялся каждый год и служил юным воспитанникам напоминанием.

Как оказалось, у меня таких шкафчиков было два.

В тот же вечер, когда я вернулась домой, по моей просьбе мама собрала все медали и кубки, передав их в собственность Академии. Наша тринадцатая комната в общежитии, заваленная разнообразными наградами, тоже была очищена (возможно Татьяна постаралась), а все мои достижения подарены Сияющим.

Кто бы мог подумать, что они всё это сохранят. Я не была выдающейся спортсменкой, я запомнилась в истории по-другому, но они ценили меня.

«Главный ориентир на будущее — это спорт!» — такая надпись красовалась на серебристой табличке, рядом с моим именем.

Эту фразу я сказала на своём первом взрослом интервью. Теперь её превратили в цитату.

Полки в шкафу ломились от наград и фотографий, а посередине одного из шкафов висело прокатное платье. Платье, в котором я так и не смогла откататься.

Произвольная программа для того злополучного дня была поставлена за пару недель до проката. Я ещё не выступала с ней на публике.

Как-то раз, мы сидели в хореографическом зале ледового дворца, и Кирилл наигрывал красивую мелодию, которая позднее сложилась в новую композицию. И именно эта история стала моей произвольной программой. Смысл в ней был до жути прост: я вернусь, когда ты вновь позовёшь меня, поэтому нам не стоит прощаться навечно, мой дорогой друг.

Голубое платье, усыпанное россыпью камней, напоминало небо. Оно было выполнено из тонкого шифона, почти прозрачного, а юбка начиналась чуть ниже груди.

Я просто обожала этот костюм. И дело не в том, насколько прекрасно он сидел на мне или сколько стоил. Его эскиз — это совместная работы Ирины Владимировны и Алисы Ким. Это делало его бесценным.

В соседнем шкафу покоилась парадная спортивная кофта, с нашивками спонсоров и моей фамилией на спине. Когда-то, точно такую же, мне подарила Виолетта Гофман, как символ надежды.

Она до сих пор была у меня, пусть и лежала в дальнем углу шкафа, плотно упакованная в коробку.

Я хотела было уже уйти, но тут вдруг посмотрела на фотографию, что стояла на отдельном постаменте.

«Слева направо — Денис Разнов, Татьяна Совинькова, Каролина Мороз, Александр Король» — гласила подпись.

Фотография с моего девятнадцатилетия. Это был наш последний совместный снимок. Когда-то — всё началось с нас четверых, и нами же закончилось.

— Я вернулась, — прошептала я, смотря на снимок и прикусывая нижнюю губу, чтобы не заплакать. — Может не так скоро, как рассчитывала, но вернулась. Поэтому нам не стоило прощаться, мой дорогой друг. Ты звал — я здесь.

Мы оставались в памяти этого места и его обитателей даже спустя десяток лет. Нас помнили, его помнили — остальное уже не имело значения.

— Для нас вы всегда были и остаётесь чемпионкой, вне зависимости от официальных данных, — раздался девчачий голосок у меня за спиной, из-за чего я вздрогнула. — Здравствуйте, Каролина Леонидовна.

Новая надежда фигурного катания, которая сейчас так быстро падала в пропасть, смотрела на меня мокрыми глазами, стараясь не выдавать своего страха. Ей было всего пятнадцать лет, а она уже познала всю безжалостность спортивного мира.

Когда-то я также смотрела на старших представителей нашего спорта, с замиранием сердца, ожидая их вердикта. Теперь то я понимаю, насколько глупо они себя чувствовали.

— Как давно ты тут?

— С того момента, как вы покинули центральный холл, — резво ответила она. — Извините, что не подошла раньше. Я хотела с вами поговорить.