Моя большая маленькая тайна - Элина Бриз (2022)

Встаю с кровати, проверяю радио няню, там на первый взгляд все в порядке, но все равно решаю сходить в детскую и убедиться лично, что с детьми ничего не случилось. После похищения Матвея, тревога и страх за детей не улеглись до сих пор.

Захожу в детскую, делаю знак няне, что все в порядке, ненадолго подхожу к каждому из детей, поправляю одеяльце и целую в макушку. Покидаю комнату, но чувствую, что щемящее чувство беспокойства в груди так и не улеглось. Спускаюсь на первый этаж и начинаю ходить по комнате взад вперед, судорожно обнимая себя за плечи. Да, что же это такое. Что со мной творится.

Внезапно останавливаюсь и понимаю. Егор. С ним что-то случилось. Я чувствую. Я знаю. Слезы снова текут по щекам, я их даже вытирать не успеваю. Что здесь можно сделать? Как помочь ему? Сердце в груди сходит с ума и бешеным пульсом отдает в висках, вызывая острый приступ головной боли.

Слышу за своей спиной чьи-то шаги и быстро отворачиваюсь к окну. Если это мама, не хочу ее пугать и расстраивать, у нее снова подскочит давление из-за моих переживаний.

Мы с детьми вылетели домой почти сразу после разговора с Алексом. Билеты для нас нашлись, а оставаться в чужой стране дольше у меня не было никакого желания. Я не стала никого из своих предупреждать о нашем приезде, чтобы не волновать раньше времени. Уже здесь дома были бесконечная радость от встречи и слезы от пережитых эмоций, а потом длинные разговоры по душам. Я, заручившись поддержкой Алены, поговорила с мамой и все ей рассказала, только самые неприятные подробности упустила. Пришлось ее отпаивать лекарством, конечно, но и правду надо было как-то рассказать.

— Марин, — слышится сонный голос Алены, — ты чего здесь? Случилось что?

Алена с детьми всегда оставалась у нас, когда Паша уезжал в командировку. Детям было чем заняться всем вместе, да и ей было не так не скучно с нами.

Я поворачиваюсь к ней, и она сразу все понимает. Подходит ближе и смотрит прямо в глаза с таким участием, что даже легче немного становится.

— Егор? — спрашивает сочувственно.

Я обреченно киваю и закрываю лицо ладонями, чтобы скрыть новые потоки слез.

— Пошли на кухню, чтобы нам никого не разбудить. Мама услышит, опять расстроится.

Алена уводит меня за руку и тут же начинает суетиться, заваривает мне успокоительный чай. Ставит чашки на стол и сама садится рядом.

— Расскажешь? — осторожно спрашивает, не настаивает. Как я люблю ее деликатность. Всю ее люблю. Хорошо, что она есть в моей жизни, такая добрая и родная.

— С ним что-то случилось, — хриплым от слез голосом начинаю говорить, — я чувствую. Вот здесь, — прикладываю ладонь к сердцу.

— Боже, — вырывается у нее, — когда же все это кончится. Вы так намучились уже, бедные мои.

Она встает со своего стула и просто обнимает меня. К своей груди прижимает и слегка раскачивает, как тогда после операции. Я утыкаюсь лицом в ее мягкую пижаму и изливаю свое горе, а она просто слушает меня, гладит по волосам и обещает, что все будет хорошо.

— Я недавно сон видела, — тихонько мне шепчет, — он вещий был. Я на вашей свадьбе гуляла, представляешь? Беременная, Мариш! Я в таком платье красивом была, в длинном, ярко-синем. С широкой лентой под грудью и с большим бантом сзади. И уже животик хорошо заметен был. Паше не стала рассказывать, он боится за меня очень. Хочет малыша, но боится новой беременности, как огня. А я не боюсь, я просто знаю, что теперь все будет хорошо. Слышишь меня? У нас у всех будет. Я знаю, потому что я так чувствую.

Я начинаю улыбаться сквозь слезы и обнимаю ее сильнее.

— Спасибо тебе, — шепчу, — просто спасибо, что ты у меня есть. Я верю тебе, верю.

***

Егор