Третий шанс - Татьяна Рябинина

Наверно, то, что я чувствовал в Юле какое-то напряжение. Не явное, едва уловимое. Что-то ее беспокоило, но не настолько остро, чтобы об этом говорить. Возможно, она и сама не до конца понимала, в чем дело. Поэтому я и не спрашивал. Ждал. Либо оно уйдет, либо… дозреет до разговора.

Потому что одного только секса мне было слишком мало.

А получилось все неожиданно. Контакты с благотворительностью я скинул на нового коммерческого директора Веронику, но она заболела и попросила сходить на аукцион с фуршетом, который устраивал фонд. Я уломал Юлю пойти со мной, пообещав, что мы быстренько купим какую-нибудь ненужную фигню, выпьем по бокалу шампанского и сбежим.

Где, спрашивается, была моя голова?

И ведь даже в рифму не ответишь, потому что точно не там.

Юля

Будь это кто-то другой, я бы подумала, что вылезла банальная бабская зависть. Но только не Таня. Она действительно беспокоилась. Потому что не знала всех деталей. Рассказывать? Нет, это было слишком тонко. В суде я могла вербализовать любую заумную хрень, кому угодно заморочить голову. Сергеич вздыхал, что сбил меня с пути истинного, адвокатом по уголовке мне бы цены не было. Но тут я бы не согласилась. Разводы – и так довольно грязно, а вот защищать убийцу или насильника не смогла бы. Для этого нужен сцуко-робот более навороченной модели.

Да, так вот в суде я могла наплести самые замысловатые кружева, а доходчиво объяснить, что у меня в голове… это было гораздо сложнее. Я и пытаться не стала. Сказала, что ничего еще толком и нет… кроме цветочков в ведре. И не факт, что будет. Таня, конечно, не поверила, но отстала.

А вот Юль Пална призадумалась.

И дело было вовсе не в том, что я с боевым задором мчалась на знакомые грабли. И с тем, что Димка сломал мне жизнь, я тоже была в корне не согласна. В той ситуации не имелось однозначно верного решения, а он поступил так, как подсказывала совесть. Я не повесилась, не спилась, не пошла по рукам. Да, выскочила замуж не за того парня, но очень даже достойного, любившего меня. Мы развелись, но остались друзьями, у нас прекрасный ребенок. А еще у меня работа, может, не самая приятная, но нужная. И я ее хорошо умею делать. И за нее хорошо платят.

В общем, нормальная у меня жизнь. Получше, чем у многих. Любви нет? А она правда нужна? Ну была она у меня – много радости принесла? Для тела кто-нибудь найдется, а для души можно книжечку почитать.

Я была в этом уверена. Пока кое-кто снова не возник на горизонте.

За эти полгода чего я только не передумала. И поняла, что, если откажусь от этого шанса, никогда себе не прощу. Не получится – ну что ж… значит, точно не мой мужчина, как бы упорно мне его судьба не подсовывала. Но так хотелось, чтобы стал моим…

Тогда в чем дело?

Что-то меня тревожило, причем где-то очень глубоко. Как будто о чем-то забыла, упустила из виду. Этот страх был таким же иррациональным, как паника, накатившая у Димкиного дома. И он это явно чувствовал, как хищный зверь. Вот только хищник, почуяв страх, нападает, а Димка, наоборот, притормозил. Хотя в парадной целовал так, словно готов был трахнуть прямо там, прижав к стене.

Нам бы поговорить – но вот о чем конкретно? Если б я знала!

На аукцион мне страшно не хотелось, не любила я эти пафосные сходки. Вроде и цель благая, но где-то на заднем плане. И если б не Димкино обещание обозначиться там и удрать, наверно, не согласилась бы.

- Не боишься, что это инфоповод? – спросила я, когда мы прогуливались по фойе с бокалами шампанского и здоровались со знакомыми, смотревшими на нас, мягко говоря, удивленно.

- С чего мне вдруг бояться? – хмыкнул он, поправив бабочку. – Наоборот. Могу даже тебя поцеловать под камеру. Может, по телевизору покажут.

Я поспешно отвернулась и тут же услышала за спиной:

- Здравствуй, Дима.