Третий шанс - Татьяна Рябинина

- Самый простой вариант, хотя и нечестный, - согласиться на дарственную после развода, - Олег провел пальцами по влажному листу какой-то лианы. – Даже если вы напишете расписку, что обязуетесь это сделать, юридической силы она иметь не будет. Можете хоть весь пакет пообещать, не только те акции, что по дарственной. И собственную почку в придачу.

- И что, они правда поверят? – усмехнулся я. – Крупно сомневаюсь. Мне кажется, этот вариант предложен просто для количества. Да и мерзко как-то.

- Мерзко, да. Знаете, почему добро часто проигрывает? Потому что ему мерзко играть не по правилам. А зло не сковано условностями и моральными принципами. Но вы правы, вряд ли они согласятся на этот вариант, хотя сами его и предложили. Просто отказывайтесь. Вы в своем праве, а у них пусть голова болит доказывать, что брачный договор противоречит дарственной.

- А если получится? – я опустил ладонь в воду, сочащиеся кровью лунки защипало. – Доказать?

- Я буду стараться, чтобы не получилось. Хотя стопроцентной гарантии дать не могу, конечно.

- Бросьте, - я достал платок и вытер руку. – Сделаем по-другому.

* * *

Выслушав, Олег снял очки, протер их, надел обратно. Посмотрел на меня, склонив голову на бок. Как овчарка.

- Олег Николаевич, давайте без пантомимы, - поморщился я. – По-вашему, я не знаю, о чем вы сейчас думаете? Что эти сраные капиталисты ради денег готовы даже младенцев смолоть на фарш, так? Что мне нафиг не нужна была дочь, пока не встал вопрос дарственной на акции. Потому что опека означает контроль над имуществом.

- Дмитрий Максимович… - он поправил очки на переносице. – Свои мысли я, с вашего позволения, оставлю при себе. А вот пояснения к вашему решению охотно выслушаю.

- У Полины врожденный неоперабельный порок сердца. Третьего класса. Это означает, что изменения необратимы, но при правильном образе жизни и хорошем уходе она может прожить долго. А может не дожить и до двадцати лет. Последние годы ее состояние было стабильным, но прошлым летом она переболела ковидом, после чего началось резкое ухудшение. Врачи разводили руками и давали от силы несколько месяцев. Поставили в очередь на пересадку, но из-за пандемии она практически не двигалась. Тесть нашел в Швейцарии клинику, которая специализируется на подобных случаях. Вы не представляете, чего мне стоило отвезти ребенка туда, когда границы были закрыты. Добирались шесть дней с четырьмя пересадками. Думал, не довезу.

Я вспомнил эти жуткие дни в аэропортах и гостиницах - как сейчас, и передернуло от плеча к плечу. Где была мамаша в это время? Да хер ее знает. Наверно, трахалась со своим дружком.

- В клинике поставили на ноги. И пересадку отложили. Я вам сказал, что Полина живет у дедушки с бабушкой, но это не совсем так. Рядом с ними реабилитационный центр для сердечников, она там. Только на выходные приходит к ним. Учится дистанционно. Курс до декабря, но и потом будет жить у них, чтобы при ухудшении сразу лечь в клинику. Наверно, я бы давно развелся, но старался избавить Полину от лишних волнений. Что при образе жизни ее матери было крайне сложно. И сейчас, когда встал вопрос о разводе, мы договорились, что Полины это никак не коснется. Никоим образом.

- Я вам очень сочувствую, Дмитрий Максимович, - Олег задумчиво пожевал губу, покивал головой. – Но, извините, не совсем понимаю, почему предложение по дарственной в пользу ребенка изменило ваше решение.

- Вы и правда не понимаете.

Если честно, я и сам не совсем понимал. Нет, не так. Понимал, но не на вербальном уровне. Трудно было сформулировать доходчиво. Так, чтобы понял он.

- Поясните, - он пожал плечами. – Иначе мне сложно будет вам помочь. Потому что сейчас ситуация развернулась кардинальным образом, и стратегию придется выстраивать совершенно по-другому. Дочь знает, что вы разводитесь?