Недосягаемые - Виктория Вашингтон (2020)

— Ты и не увидишь, — подруга мгновенно меняется в лице.

— Почему? — мне действительно интересно, что значат её слова.

— Уехал.

— Куда? — машинально. Хотя, кого я обманываю: с начала этого разговора мне стало катастрофически не хватать воздуха в лёгких.

— Не знаю, он никому не рассказал, просто попрощался, — подавлено выговаривает она, а я пытаюсь начать глубоко дышать.

— С Алисой? — слишком резко и слишком страшно слышать ответ.

— Лера, ты всё неправильно поняла, — прискорбно заявляет она. — У Алисы проблемы с жильём, поэтому он разрешил ей пока пожить у себя, а сам обосновался в моей комнате, в общаге, где я жила до переезда к Мише.

— Стоп, — пытаюсь остановить поток новой информации. — Почему он мне ничего не сказал?

— Переживал, что ты опять закатишь истерику на пустом месте, — пожимает плечами подруга.

Я ещё никогда не чувствовала себя настолько дурой, как в этот момент. Надо же, поверить бывшей, которая, наверняка, до сих пор влюблена в твоего парня.

Ох уж, Алиса… Ты, оказывается, ещё та змея.

А я…Я не лучше. Обещала, что буду доверять ему, а сама поверила невесть кому, даже не выслушав его.

58

Мы с Люсей ещё долго обсуждали мою глупую доверчивость, но это, ровным счётом, ни к чему не привело. Обзвонив всех, кого только можно, отыскать Яна не удалось. Возможно, если бы я позвонила со своей сим-карты, он взял трубку? Как жаль, что я этого никогда не узнаю.

Рассказать подруге про беременность я так и не решилась. Для начала бы самой осознать всю ответственность, что легла на мои плечи. Думала ли я

о том, чтобы избавиться от ребёнка? Однозначно — нет. Мне кажется, что я на такое не способна, но, тем не менее, с мыслями о том, что стану мамой, смириться также не готова.

Ночевать решаю дома. В первую очередь понимаю, что мама и так волнуется за меня, во вторую — нужно побыть наедине со своими мыслями. Ночь выдаётся бессонной. Закрыть глаза получается только под утро. Уверена, если бы ещё остались слёзы, я бы рыдала. Только вот во мне будто что-то перемкнуло, и теперь, вместо бессилия, истерии и агрессии, которые сменяли друг друга, появилась абсолютная апатия. Ощущать себя живым овощем такое себе удовольствие.

Я не могу сказать, о чём думаю всю ночь напролёт. Обо всем и ни о чём одновременно. Мысли сменяют друг друга, но ничего путного из этого не выходит. Очередная каша. В один момент испоганить всю свою жизнь из-за какой-то глупой шутки? Почему бы и нет. Наверное, в этом вся я.

Единственное, что остаётся неизменным — я продолжаю бояться принять на себя ответственность и за ребёнка, и за избавление от него. Признаться честно, ощущаю жуткий страх.

Просыпаюсь также спонтанно, как и заснула. Всё же, боль в животе никуда не ушла. Решаясь принять утренний душ, в надежде, что станет легче хоть на йоту, иду в ванную. То, что происходит в следующие часы, снова переворачивает всё с ног на голову — начинаются критические дни. Кажется, я совершенно перестаю понимать всё происходящее, но не скрою, что вздыхаю с облегчением, списывая всё на ошибку врача.

В университет таки решаюсь сходить. Пора вплотную решать вопросы с переводом в другой ВУЗ. Ничего особого следующие три дня не происходит. Одни лишь ничтожные попытки вернуться к обычной жизни, что была до Яна. Но удаётся это нелегко, проще говоря — вообще никак.

Каждый уголок напоминает о нас. Особенно его аудитория. Нового преподавателя не удается найти так быстро, поэтому предмет у нас заменяет преподаватель старших курсов.