— А я успею выпить бокал хорошего вина, прежде чем ты начнешь свои излияния? Боюсь, в противном случае мне грозит несварение желудка.

— Я очарована твоей безупречной тактичностью, — съязвила Лейла, с трудом подавив приступ дурноты. — Можно подумать, что это я затащила тебя на обед. Если собираешься издеваться надо мной, лучше сразу отвези меня к маме. У меня нет ни малейшего желания наслаждаться легкой музыкой, свечами, обедом, да и тобой тоже…

— Ты права. Но раз мы сюда приехали, позволь заказать мясо. Если тебе все равно, то я, например, проголодался.

— Тогда ешь свой бифштекс быстрее, после нашего разговора тебе кусок в горло не полезет.

— Ты совсем меня запугала. Придется выпить для храбрости.

Приобняв ее за плечи, Данте повлек Лейлу в ресторан.

Сидя за столиком, он демонстративно долго изучал меню, словно надеялся отыскать там какие-то тайные письмена.

— Тебе коктейль или закажем бутылочку «божоле»?

Лейла никогда не любила крепких напитков. Немного шерри или сухого вермута — это все, что она иногда себе позволяла. Но сейчас, ежась под холодным взглядом Данте, она, казалось, смогла бы не морщась проглотить целый галлон скотча. И в следующую же секунду мысль об алкоголе отозвалась спазмом в желудке.

— Спасибо, предпочту содовую с лимоном.

— Шутишь? Пожалуйста, — он обратился к подошедшему официанту, — содовую с лимоном для моей партнерши и скотч со льдом для меня!

Слово «партнерша» больно кольнуло Лейлу в самое сердце.

— Может быть, хватит, Данте? Что мы такое натворили, что за неделю успели превратиться из любовников в «партнеров»?

— «Партнерша», «подружка», «бывшая невеста»… Решай сама, как мне теперь тебя называть.

Спина Лейлы похолодела, руки затряслись противной мелкой дрожью. Собрав в кулак остатки самообладания, она произнесла сколь возможно ровным голосом:

— На твое хамство мне наплевать, но изволь выслушать, что я имею сообщить тебе: во-первых, я ухожу из «Классик коллекшн», а во-вторых, я беременна!

Аллилуйя! Она решилась, она сказала! А он уж было решил, что новость придется тащить из нее клещами.

— Я знаю, что ты беременна.

— Знаешь? — Лицо Лейлы побелело. — Откуда? Я никому не говорила! Это мама? Она тебе сказала?

— Лейла, детка, ты думаешь, у меня самого нет глаз? — Данте уже забыл про лекцию Мэг. — Я все ждал, когда ты меня посвятишь в эту тайну. Думал, уж и не дождусь.

Теперь Лейла залилась румянцем.

— Ты выжидал, потому что думал, что ребенок не твой?

— Ну нет! Он мой! Я уверен. Ты же была девственницей, когда встретилась со мной. Но, может, было бы гораздо лучше, будь это ребенок Энтони?

— Неправда! — Лейла подскочила на стуле. — Энтони я больше не нужна. Он встретил кого-то в Европе, кажется она медсестра из Красного Креста. Как поправится, поедет к ней.

— Ух ты! Какой ужасный промах с его стороны! Найти новую возлюбленную, когда старая так в нем нуждается!

Данте понимал, что его понесло, но остановиться уже не мог. Ему бы обнять ее, сказать, что он на ее стороне, что любит. Вместо этого оскорбление следовало за оскорблением, пока наконец Лейла не вскочила, схватив сумочку и ногой оттолкнув стул.

— Данте! Я жестоко ошиблась, когда думала, что ты способен печься еще о ком-то или о чем-то, кроме своего высокомерия и ревности! Спасибо за обед. Кажется, я сыта по горло! Не надо отвозить меня домой, я возьму такси.

Данте по опыту знал, что его спокойный голос гипнотизирует партнеров, лишает их воли.

— Сядь! — ледяным тоном сказал он, глядя на Лейлу в упор, но она только упрямо сжала губы и направилась к выходу.

Ярость застлала глаза Данте. Точно прорываясь сквозь черный туман, он ринулся вдогонку.

— Не уходи, не уходи, Лейла! Нравится тебе или нет, но ребенок все равно мой. Я его не оставлю.

В следующую секунду Данте осознал, что изо всех сил колотит кулаками в запертую дверь.