Пробуждение - Нефер Митанни

Иван Богданович Цейдлер, чиновник лет около пятидесяти, с седыми бакенбардами и рыжеватыми редкими кудрями, обрамлявшими его добродушное лицо, оказался вполне милым человеком, хоть и заставил Анну прождать в передней часа два, однако же, едва она вошла в его кабинет, тут же поднялся из-за стола и с радушной улыбкой шагнул навстречу:- Сударыня, прошу простить, что заставил вас ожидать! – он приложился к протянутой руке и вдруг, словно растерялся, пристально глядя в лицо Анны, чем смутил её, заставив покраснеть.Неловкая пауза повисла в воздухе.- Право же…- пробормотала Анна, пытаясь справиться со смущением… - Я готова ждать сколько необходимо…- Да? – губернатор вновь оживился, - О! Да, я понимаю…Он, продолжая сладко улыбаться, любезно усадил женщину в кресло напротив своего стола.- Но и вы поймите: дел множество, а рук, - он повертел кистями, - всего две… Однако, боюсь, что те, кто рассказывал мне о вашей необычайной красоте, преуменьшили её, - вдруг заметил он.- Я… не совсем… - пробормотала сбитая с толку Анна, ситуация напрягала её всё больше, и она изо всех сил пыталась удержаться, чтобы не осадить седовласого льстеца.- О! как же вам идёт смущение! – Иван Богданович всплеснул руками. – Впрочем, вы смущаетесь напрасно, голубушка, Анна Александровна! С вашей-то красотой в столице блистать, при государе императоре, а не в нашем медвежьем углу!- Ваше превосходительство, - Анна решилась прервать этот поток увещеваний, - Давайте поговорим о деле.- Так я и говорю! – он приложил руку к груди. – Подумайте, не лучше ли вернуться, покуда у вас ещё есть такая возможность?- Нет! Уверяю вас, моё решение разделить участь мужа вполне осознанное и взвешенное. Теперь же я хочу лишь одного – поскорее отправиться дальше, - заявила Анна и прямо спросила: - Вы даёте мне разрешение?- Сударыня! Поверьте, исключительно заботой о вас продиктованы все эти промедления! Боюсь, что вы не осознаёте всех нюансов вашего положения рядом с мужем, как вы это называете, - вкрадчивым тоном проговорил Цейдлер. – Вы изволите видеть всё положительно, представлять счастливое воссоединение с любимым и любящим супругом. И допустим, так и будет, но что потом? – он поднялся из-за стола и, заложив руки за спину принялся расхаживать по кабинету перед сидящей Анной. -Ваша жизнь будет лишена элементарных удобств, к коим вы привыкли с детства. Разве женщина, хрупкая и нежная, способна вынести эти ежеминутные лишения? Только представьте – около пяти тысяч каторжных, и замечу, не все из них благородного происхождения, есть грубые и неотёсанные мужики, привыкшие к полуживотному состоянию. Вам придётся жить с ними в общих казармах, без прислуги, без элементарных удобств. А вы столь молоды и красивы! Мужчине, даже вполне благовоспитанному, достаточного лишь взглянуть на вас, чтобы потерять голову.- Ваше превосходительство, - Анна встала с кресла и глядя в глаза губернатору, твёрдо сказала: - Уверяю вас, всё это я слышала не единожды. Но я надеюсь, что рядом с мужем, со мною ничего ужасного не произойдёт: меня не посмеют обидеть.Она была взволнована, это выдавали лихорадочно блестящие глаза, но лицо оставалось бесстрастным, а тон, которым она говорила, спокойным.- Вы ошибаетесь! – воскликнул Цейдлер, с изумлением глядя на неё, поражаясь её настойчивости. – О! Как же вы ошибаетесь! Ежели кто-то из этих каторжан задумает зло, ваш муж ничего не сможет сделать. Тем более, что его просто может в такую минуту не оказаться рядом.- Да, я понимаю это, - напряжённая улыбка скользнула по губам Анны, - Но я привыкла во всём полагаться на Бога. До сей минуты он берёг меня от разных опасностей, верю, что и дальше будет так же.Чиновник вздохнул и покачал головой, подойдя вновь к столу, зачем-то переложил несколько папок. Анна терпеливо ожидала его решения.-Ну-с, - прервал молчание губернатор, - согласно высочайшей инструкции я дам вам время подумать, - заявил он и внимательно посмотрел на Анну.- То есть, что значит, подумать?! – она не скрыла своего изумления. – Я же вполне ясно сказала, вам, что всё обдумала!- Да, конечно, - кивнул Цейдлер и опустился в кресло, - И я вполне понял вас, Анна Александровна, но и вы поймите меня: нет у меня права нарушать высочайшее, - он поднял глаза вверх, - повеление. Чиновник – существо подневольное, - заключил он, картинно вздохнув.Анна вдруг почувствовала головокружение и была вынуждена опуститься в кресло.- Вам плохо? – участливо спросил Иван Богданович.Он тут же поднялся, налил из графина воды и протянул Анне бокал.- Вот, выпейте, сударыня.- Благодарю вас, - Анна сделала несколько глотков.- Вот, ваше нервное состояние лишь подтверждает правильность моего решения, - заявил Цейдлер. - Денька через два-три, а лучше всего через недельку приходите ко мне, и мы обсудим вопрос вновь, - ласковым тоном сообщил он и поцеловал Анне руку. – Уж поверьте мне, моему опыту, такие решения не принимаются в один раз. Поживите у наших пенат, подумайте!Анна, направляемая его рукой, сама не заметила, как оказалась у дверей. Опомнившись, холодно попрощалась:- Хорошо, я приду.В тот день, вернувшись на квартиру, она прямо в платье рухнула на кровать и проспала до следующего утра.- Перепугали вы меня, сударыня, - призналась утром горничная, - Я вчера три раза к вам заходила, а вы всё спите да спите. Уж не заболели ли? – она участливо смотрела на Анну.- Нет, всё хорошо, - с улыбкой отвечала женщина, - Я просто очень устала.Неделя, назначенная губернатором, показалась Анне пыткой. На второй день она заказала молебен в ближайшей к её временному пристанищу церкви. Потом каждый день после завтрака отправлялась гулять по городу. Иркутск показался ей вполне уютным в своей провинциальности, заснеженный, он выглядел чисто и свежо, об этом Анна написала в своём письме Марье Фёдоровне. «Слава Богу! – писала она – теперь я всё ближе к своей цели. Ежечасно молюсь о том, чтобы Господь позволил мне как можно скорее преодолеть эту дорогу и увидеть, наконец, Сергея».