– Лично не знаю, но он спас моего брата. Димке стало плохо на улице, его привезли на скорой. В больнице, куда он потом попал, оперировал его именно Игорь Анатольевич Симачев. Я с ним по телефону несколько раз общалась. С ума сойти! Брат на него молится!

– Знаешь, он сейчас не может оперировать. У него этот… как его… руки дрожат. Тремор!

Они «приземлились» в популярном пляжном кафе. Соня постелила на свободное кресло для своей таксы Зюни подстилку, которую всегда таскала с собой. Зюня с восторгом улеглась и вопросительно уставилась на хозяйку.

– Чего хочет? – засмеялась Оксана.

– Вкусняшку, – пожала плечами Соня.

– Ненавижу это слово, – проворчала Оксана.

– Ладно, бог с ней, рассказывай про доктора по порядку.

– Да я, собственно, уже все рассказала.

– А ты на что-то надеялась?

– Да нет, пожалуй… Хотя он мне понравился… Очень, – вздохнула Оксана.

– Ты говоришь, он тут был у тетки. Он разве еврей?

– Нет. Брат его матери был женат на моей соседке, а она как раз еврейка.

– Что за женщина?

– Хорошая, умная, сердечная. Он у нее как-то отогрелся. И еще подобрал на улице котеночка…

– И что?

– Буквально помешался на нем и увез в Москву.

– А на тебе, похоже, не помешался…

– Выходит, так, – горько вздохнула Оксана.

– И ты с этим смирилась?

– Как говорится, насильно мил не будешь… Да ладно, Сонь. Не бери в голову. Мало ли что с нами, бабами, случается.

– Неверно излагаешь! Надо говорить: мало ли мы с кем, бабы, случаемся…

– А ты циничная…

– Ладно, черт с ними, с мужиками! Ты видела, как Фрида перекосило, когда после твоего гениального вопроса разговор оживился? Он ведь сперва сидел, вроде как улыбался поначалу, а потом все каменел… Я за ним внимательно наблюдала!

– Зачем?

– Любопытно.

– Скажи, а почему он Андре? Он что, из Франции?

– Нет, из Нижнего Новгорода. Вообще-то он Андрей Фридлянд.

– Он в России издается?

– Издавался одно время, но что-то там не срослось. У него характер мерзкий. Понимаешь, я знакома с его двоюродной сестрой. Она с ним не общается.

– А семья у него есть?

– Есть. Семья, говорят, хорошая… Понимаешь, у него явно комплекс непризнанного гения, а это тяжелый диагноз…

– А лицо у него очень хорошее, красивое, породистое…

В этот момент Зюня поднялась на задние лапки, а мордочку положила на стол.

– Это она говорит, что породистая она, а не какой-то там писака-неудачник!

– Почему он неудачник?

– А ты как думала? Какие у него в Израиле тиражи? Смех один. А в России могли бы быть в разы, в разы больше! Ему предложили печататься под своей фамилией, чтобы читатель понимал, кто есть кто. А он отказался. Ну, они его и послали…

– Не поняла…

– Чего ты не поняла?

– Зачем издателям в России нужна его настоящая фамилия?

– Чтобы читатель не думал, что Андре Фрид француз или там канадец, а Андрей Фридлянд вполне понятно, наш… то есть просто еврей, но наш…

– Теперь поняла. Ну, это, в конце концов, его дело и его право.

– Конечно. Да черт с ним! Скажи лучше, у тебя фотка доктора есть?

Оксана слегка замялась.

– Есть вообще-то…

– Покажи!

– Понимаешь… Это я в интернете нашла…

– Какая разница! Покажи!

– Вот!

– Ох, какой славный! Улыбка такая… Он рыжий что ли?

– Ага, рыженький.

– Глаза у него добрые, веселые…

– Нет, сейчас они у него совсем невеселые…

– Оксанка, не будь дурой, позвони ему!

– Нет, не буду. Не хочу навязываться.

– Да о чем ты! Ты в Израиле, он в Москве. У каждого своя жизнь, но между вами все же что-то было, и ты совершенно не знаешь, о чем он там думает. Может, ему кажется, что в его нынешнем состоянии он тебе не нужен. Может, тоскует там по тебе, боится быть навязчивым…

– Да вряд ли… Может, ему просто западло иметь роман с парикмахершей…