Цена измены - Елена Шолохова (2023)

Диана работала у них уже второй год. Перевелась к ним из другого филиала и разбавила мужской коллектив. Сначала её воспринимали скептически, называли «типичной блондинкой», язвили, но на усмешки она внимания не обращала. Как и на попытки того же Славки к ней подкатить. Держалась дружелюбно, но фривольностей не допускала. И работала хорошо. Дементьев её ценил. Да и остальные тоже изменили к ней отношение.

А вот Инне она почему-то не нравилась. С первого, точнее, единственного взгляда. Потому что виделись они только раз, прошлой весной. Когда руководство расщедрилось и выкупило для сотрудников на майские праздники турбазу на берегу Байкала. Дементьев тогда взял с собой Инну, тогда еще беременную. Митьку они оставили у тёщи.

Ничего особенного не было: выпивали, ели шашлыки, общались, дышали чистым воздухом. Диану он вообще едва помнил в тот день. Он почти и не отходил от жены. Но вот Инна её приметила. Позже даже сказала:

– А она знает, чего хочет.

– Разве это плохо? – благодушно спросил Дементьев.

– Смотря чего она хочет.

Тогда он не придал значения её словам, а сейчас думал: вот что это было? Пресловутая женская интуиция? Проницательность? Какое-то особенно чуткое восприятие? Чего ему самому явно не доставало. Он ведь почти до конца считал, что всё у них с Инной хорошо.

Единственное – в последнее время напрягало то, что секс у них стал редкостью. За полгода – по пальцам можно перечесть. Последний раз был ещё зимой, когда Дементьев, уснув за рулем, въехал в столб. Точнее, когда потом самовольно ушёл из больницы. Вот тогда всё получилось спонтанно. Может, слегка торопливо, но остро и жарко, как в приступе сладкого безумия. Наверное, потому что он изголодался, а она сильно перенервничала из-за той аварии.

Ну а затем опять всё сошло на нет. Он списывал на усталость и хронический недосып. Но и позже, когда с Машиными зубами и ночными криками наступила передышка, на все его «хочу тебя» слышал «давай не сегодня». Или «не мешай спать» – ну это уже было, когда он стал вплотную работать над проектом и приходить домой поздно.

Он чувствовал, что Инне не нравятся эти его задержки, но разбирать по косточкам отношения у них было как-то не принято. Инна как-то, еще в самом начале, говорила, что сыпать лишний раз упреками и заставлять оправдываться – это унизительно для обоих. Мол, если веришь человеку, то веришь.

Это Дементьева вполне устраивало, он и сам не любитель выяснять отношения. И тут тоже думал: вот кончится проект и само всё устаканится. Да и приходил с работы он в таком состоянии, что голова совершенно не варила. А засыпая, видел перед собой бесконечные цифры, сметы, расчеты, чертежи.

Как-нибудь наладится, говорил он себе. Просто период такой.

Вот только становилось всё хуже и хуже. Словно между ними накапливалась отрицательная энергия. Если раньше он перед работой мог подойти к ней обнять или просто мимоходом ласково коснуться руки, то тут она ускользала от его прикосновений, высвобождалась из объятий, будто вообще избегала всякого физического контакта с ним. Будто ей это было даже неприятно.

В последнее их совместное воскресенье случилась ссора. Даже в общем-то не ссора, а небольшая размолвка, сначала он и внимания особого не обратил, но сейчас, вспоминая, думал, что именно тогда стало всё стремительно разваливаться. Словно вслед за первым мелким камушком на них обрушилась лавина.

В то утро Дементьев впопыхах завтракал – опаздывал на работу, прокручивая в уме, какие данные надо будет проверить прежде всего, и даже не сразу понял, что Инна обращается к нему.

– Ты что-то спросила сейчас? Извини, я задумался. Сегодня тестируем…

Она кивнула, мол, понятно.

– Инн, ну, ты же знаешь, у нас сдача проекта в эту пятницу. А что ты хотела?

– Ничего, – ответила она. – Просто напомнила, что вы сегодня с Митей должны были пойти в планетарий. Билеты у тебя в портмоне.