Вторая жена - Анджела Арни (2002)

— Потому что небо — это место пребывания бессмертных душ, — серьезно ответил Питер. — Если не веришь мне, загляни в словарь. Как только люди достигают его, они не хотят возвращаться.

— Откуда ты знаешь, если никто из живых там не был?

— Брат Том говорит, что мы всегда должны совершать важные путешествия сами. Каждый прибывает в этот мир один и покидает его тоже один. Но и тут и там тебя всегда кто-то ждет.

— Кто? — спросил Филип.

— Когда ты приходишь, тебя ждет мать, — осенило Фелисити. Она надеялась лишь на то, что диспут закончится прежде, чем все безнадежно запутается. — А Бог ждет тебя, когда ты уходишь.

— Все мы бессмертны, — сказал Питер. — Не забывай об этом.

— Можешь верить в это, если тебе нравится, — повернулся к брату Филип. — Но тогда небеса должны быть здорово переполнены. — Фелисити уже не раз замечала, что Филип изрядный циник.

— Я не сомневаюсь, что Венеция верила в загробную жизнь и что теперь она счастлива и спокойна, — решительно сказала она, сделав вид, что знает, о чем говорит. Ее собственные верования находились где-то между полным отрицанием Филипа и непоколебимой верой Питера. В зоне здравого смысла, где люди считали, что если ты не сделал ничего особенно плохого, значит, все будет в порядке. Но она никогда толком не знала, что означает это «в порядке». Вопросы Питера обнажили этот недостаток и заставили ее почувствовать себя весьма неуютно.

— Значит, она отправилась на небеса и сейчас сидит там? — отозвалась Хилари из ванной. Судя по всему, она уже перестала плакать. Из-за двери слышалось журчание воды.

— Да, — сказал Питер.

— Чушь зеленая! — воскликнул Филип.

— И она счастлива, — громко сказала Фелисити, жестом попросив Филипа помолчать. Детям не следует знать о ее сомнениях. Они решат этот вопрос сами, когда подрастут. Как делают все остальные. — А теперь поторопитесь, — сказала она мальчикам. — Пока Хилари в ванной, ступайте вниз и завтракайте. Потом умоетесь и начнете собираться. Пока один будет в ванной, второй спустится в раздевалку. У нас мало времени. До кладбища далеко.

— Она была счастлива, потому что ждала своей порции джамбалайи из сосисок, — пробормотал Филип, когда они спускались на кухню. — Но так и не дождалась ее. Держу пари, что она разозлилась. Потому что сосиски и все остальные продукты, которые я купил, остались у Лероя.

— Еда не имеет никакого значения, жадный ублюдок! — сказал Питер. — Ты всегда думаешь только о своем желудке и деньгах.

— Сам ты жадный ублюдок!

Филип замахнулся на брата, но Фелисити перегнулась через перила и крикнула «немедленно прекрати!», после чего мальчик виновато опустил кулак, посмотрел наверх и улыбнулся как серафим.

Тошнота вернулась, и Фелисити с тоской подумала о том, что все из рук вон плохо.

Хилари вышла из ванной, завернувшись в полотенце. Второе полотенце было у нее на голове. Гора грязного белья растет, устало подумала Фелисити. Она посмотрела на падчерицу. За несколько недель Хилари превратилась из увальня-подростка в длинноногую девушку, удручающе взрослую. Но еще больше Фелисити удручало сходство Хилари со своей матерью.

— Противные мальчишки, правда? — спросила Хилари с таким видом, словно хотела сказать: «Мы, женщины, понимаем друг друга, но вынуждены терпеть». — Ничего удивительного, что моя мать убежала от них куда глаза глядят.

— Она убежала не куда глаза глядят. Она улетела в Калифорнию, — не успев подумать, выпалила Фелисити. И бросила всех детей на меня, едва не добавила она, но удержалась. Хилари не виновата, никто из них не виноват, и она должна помнить об этом, когда дела идут скверно. Как сейчас. Впрочем, нет. Сейчас не так скверно. Просто она отвратительно себя чувствует.

— Ну, отправилась на Запад. Это то же самое, — с несокрушимой логикой ответила Хилари. Потом она поплотнее завернулась в полотенце и пошла по коридору, сексуально покачивая бедрами.