Вторая жена - Анджела Арни (2002)

— А почему нет? — спросила она. — Мы все нормальные, культурные люди. И должны суметь стать одной семьей.

Но Тони, видевший все в черном цвете, прошептал в ответ только одно:

— В среднестатистической семье нет ничего нормального и культурного.

Если бы дети находились подальше, Фелисити обозвала бы его фаталистом, пессимистом и мокрой курицей. Именно в таком настроении она сама пребывала в последние дни. Уж не заразны ли эти чувства? Но не успела она открыть рот, как дети буквально ворвались в дверь.

Филип и Питер, попытавшиеся войти одновременно, зацепились рюкзаками и застряли. Фелисити устремилась вперед, готовая посоветовать им снять рюкзаки, но тут мальчики освободились и вылетели в холл, как горошины из стручка.

— Мы пойдем прямо к себе в комнату, — объявил Филип тоном, до боли напоминавшим тон, которым Пирс разговаривал с садовником. — Едва ли она осталась прежней, так что нам придется многое переделать. — Он протопал мимо Фелисити, не глядя ни вправо, ни влево; Питер был готов последовать за ним.

Сочувствие Фелисити увяло и умерло преждевременной смертью.

— Комната осталась точно такой же, как была при вас. Никто к ней не прикасался. Но переспорить Филипа было трудно.

— Значит, там грязно. Нам придется несколько часов вытирать пыль и работать пылесосом. Пошли, Питер.

Фелисити разъярилась. Одним прыжком она одолела несколько ступенек и преградила путь очень удивленному Филипу.

— Милая, должно быть, в тебе есть скрытый ген кенгуру! — Тони засмеялся, но тут же умолк, когда на него устремились объединенные гневные взгляды Филипа, Питера, Хилари и Фелисити.

Если он пытался таким образом разрядить обстановку, то потерпел полное фиаско. А Фелисити была слишком разгневана, чтобы помогать ему.

— Послушайте, вы, — сказала она, обращаясь ко всем троим. — Я знаю, вы расстроены, и мне вас жаль. Но это не моя вина. Я делаю все, что в моих силах, и вы можете хотя бы попытаться облегчить жизнь всем нам!

— Зачем? — раздался сверху голос Аннабел. Девочка оперлась о перила и сердито смотрела на компанию, собравшуюся в холле.

— Чтобы мы сумели стать одной большой счастливой семьей, — повторила Фелисити слова Тони. Но сейчас это прозвучало скорее как объявление тотальной войны.

— После дождичка в четверг! — Мрачная Аннабел оставила свой пост, вернулась к себе в спальню и хлопнула дверью.

Фелисити открыла рот и тут же закрыла его. Ссориться еще и с Аннабел не имело смысла. Во всяком случае, сейчас.

— Ступайте наверх, — устало сказала она. — В ваших комнатах чисто. Они остались такими же, какими были при вас. Распаковывайте вещи, а когда закончите, спускайтесь на кухню, выпейте что-нибудь и съешьте по куску торта. Потом можете делать что угодно до обеда. Есть будем в семь часов на кухне.

— На кухне?! — Хилари умудрилась вместить в два слова ужас, неодобрение и аристократическое высокомерие одновременно. Но это не помогло.

— Да, — решительно ответила Фелисити. — На кухне. Столовая временно стала моим кабинетом. Я работаю там, когда не езжу в Лондон.

— Я так и знал, что не все осталось по-прежнему, — буркнул Филип.

— Мы привыкли обедать как положено, — коварно заявила Хилари.

Потом, когда все разошлись по своим спальням и вновь восстановился мир, мрачная и сердитая Фелисити спросила мужа:

— Что особенного в обеде на кухне? Вы что, при Саманте каждый вечер устраивали официальный обед в столовой?

— Саманта очень заботилась о таких вещах, — ответил Тони. — Она говорила, что детей нужно приучать к хорошим манерам. Мы почти каждый вечер пользовались столовым серебром и ставили на стол свечи.

К вящей ярости Фелисити, он говорил об этом слегка самодовольно.

— Неудивительно, что она не могла дождаться, когда убежит отсюда, — ядовито сказала Фелисити.

Лицо Тони приобрело удивленное и обиженное выражение. И Фелисити захотелось ударить его еще больнее.