Желание на любовь - Галина Колоскова

Даже если дознаватели были того же мнения, на этот раз и тень улыбки не коснулась лиц не выражающих эмоций фэбээровцев: честь конторы превыше всего.

– Что было дальше?

– Я тоже упал, ударился головой обо что-то твёрдое и потерял сознание.

– Вы считаете, ваши действия не были провокационными? Не были ли выстрелы преступника ответом на ваш огонь?

– Я отлично помню, кто и когда начал стрелять. Уж поверьте, не позволил бы сделать из себя живую мишень, если бы имел малейшую возможность предотвратить его выстрелы.

– Какими были действия Риджа?

– Он не принимал участия в перестрелке. Чайтон, сражённый первой же очередью бандита, упал раньше меня.

– Вы считаете свои действия правомерными?

– Знаю, что нарушил инструкции, и готов понести наказание, но на тот момент это было единственно правильным решением. Я десять лет работаю в подразделении CID, шесть из них – в спецподразделении по освобождению заложников. Это не первое моё задание. Вина целиком и полностью лежит на преступниках, открывших огонь, и полицейских, ответивших на провокацию. Я знаю степень своей вины, за чужую отвечать не намерен.

– Вам пока никто не предъявляет обвинений. Мы проводим предварительные опросы. – Кареглазый немного помолчал. – И надеемся, что их не последует.

Агенты одновременно поднялись.

– Благодарим за сотрудничество. – Голубоглазый улыбнулся. – К вам там целая очередь из посетителей.

Они уже выходили в дверь, когда Йохансон оглянулся и попрощался улыбаясь:

– Выздоравливайте!

Мэттью было приятно осознавать, что в этот раз он ошибся. И хотя улыбки проверяющих никак не могли повлиять на выводы комиссии, видеть человеческие эмоции на лицах фэбээровских сухарей было приятно, тем более что сам Мэтт принадлежал к оным.

Не успела захлопнуться дверь за «близнецами», как на пороге появился пятящийся спиной доктор и наседающая на него Одри.

– Я вас попрошу!

– Нет, это мы вас попросим! – Глаза миссис Холл пылали праведным гневом. – Родне привнести радость жизни нельзя, а допрашивать можно?

Врач опустил руки и обратился к входящим в палату родственникам больного:

– Доктор Вуд, вам-то не нужно объяснять важность покоя для раненого пациента? – Он довольствовался кивком коллеги. – Десять минут, ни секундой больше! Нам необходимо провести процедуры.

Молодой эскулап проверил данные монитора, взглянул на глазные яблоки Мэттью. Оставшись довольным результатами беглого осмотра, он направился к выходу.

Врач приостановился на пороге и указал на часы:

– Десять минут!

Одри фыркнула в ответ, но, заметив в дверном проёме Брэндона, тут же расплылась в улыбке. Она всунула в руку шмыгающей носом Лилибет бумажную салфетку, поправила брату подушку. Решив, что приступа нежной вежливости на сегодня достаточно, Заноза обвела взглядом покрытые слоем бинтов голову и руку раненого и задала вопрос:

– А без этого никак?

Она и не рассчитывала на ответ, однако, испытывая тревогу или волнение, не могла бездействовать. Одеяло, укрывающее ноги Мэтта, было тщательно подогнуто под матрас, склянки на прикроватной тумбочке переставлены, прежде чем Одри выпалила слова, от которых, не будь ситуация столь накалённой, все рассмеялись бы:

– Что, нельзя было всех перестрелять, а самому остаться здоровым?

Новое шмыганье носом и лёгкий вздох Бренды говорили о полной женской солидарности. Мужчины молчали, запрятав волнение за дежурными улыбками.

Мэттью – единственный, у кого вырвался смешок – почувствовал острую необходимость оправдаться:

– Я бы с радостью, но налётчик оказался на редкость шустрым. Мы с Риджем не успели его опередить.

Глава 14.2

Шмыганье перешло во всхлипывание. Агент посмотрел на покрасневшие веки дочери – и тепло любви и нежности волной разошлось по груди и остановилось в районе сердца.