Жена (не) подарок - Ольга Белозубова

Их много.

Неразличимых, новых.

Долгая разлука, это была безумно долгая разлука.

— Никто… никого у меня не было, — выдыхаю, как только могу снова глотать воздух.

— Я знаю, — сквозь зубы, тяжело, надсадно. Ему приходится замедлиться, потому что иначе не выходит. Ему приходится обуздывать свою жажду, чтобы не было больно.

Давид больше ничего не говорит. Он не здесь словно. В глазах нет ясности, до него не достучаться.

Он внутри меня. Автоматически трахает меня. Автоматически овладевает. Делает движения, в которых нет ласки. Не до нее сейчас, как бы я не молила о нежности.

Все заканчивается быстро. Давид кусает мои губы, шею и кончает в меня. Не спрашивая. Не прося разрешения. Это не тот мужчина, что спрашивает. Для него нет запретов.

Я смотрю в потолок, тяжело дышу и знаю наверняка, что ночь не закончилась. Это только ее начало. Быстрое удовлетворение, чтобы не разорвать меня в клочья от желания. Чтобы потом снова быть ласковым зверем.

Когда Давид выходит из меня, мы встречаемся взглядом. Мой — сумасшедший, испуганный, его — дикий, обузданный. Давид возвращался. Ненадолго.

— Ты хотел поговорить… — напоминаю осторожно.

Давид встает, заправляется. В руках появляется пачка сигарет.

Он жадно закурил и смерил меня пристальным взглядом. Я натянула одеяло до подбородка.

— Я уеду, Жасмин.

Сердце застучало сильнее. Я незаметно вытерла влагу в уголках глаз.

— Хорошо. Уезжай.

— Ты не поняла, — Давид помрачнел, — я тебя всяким Слуцким отдавать не собираюсь. Ты больше не будешь без меня.

Глава 50

Давид

Я вернулся туда, где родился. В самое сердце Сицилии.

И я прожил здесь год.

Нет, я не прожил — я здесь существовал.

Без нее существовал. Ел, пил, передвигался по городу и навещал свою старую семью. Никто мне не был рад, но я вернулся — всем назло. Я делал бизнес, фактически возводил его заново — уже со своими гуманными устоями.

Я наводил порядок там, где от меня хотели избавиться. Где каждый хотел мне отомстить. Мое мнение не желали брать в расчет, но приходилось. Биологическая семья не считала меня за человека, но я заставил.

В отмщении у меня уже была закалка. Спасибо Жасмин. Если я с ней справился — то и с остальными, я был уверен, справлюсь.

Я начал с самого главного. С того, благодаря кому я появился на свет, и от этого было вдвойне тошно.

Хаос начался после того, как я избавился от ублюдка, который изувечил мою мать, испортил жизнь моим братьям и подложил сестру под своего заклятого друга. Меня не волновало, как отец пришел к такой жизни. Не волновала его слезливая история.

После того, как он отошел от дел, начался настоящий хаос.

Избавив людей от зверя, я фактически избавил город от головы.

И тогда пришла анархия.

Год я не думал о Жасмин. О детях. Думал лишь о том, где бы найти укрытие и людей, с которыми я наведу здесь порядок.

Я не знал, выживу ли завтра. Увижу ли детей. Жену, которая так и не поняла — нужен я ей или нет. И с прошлым не разобралась. Хотелось верить, что я чего-то значу для нее. Ради нее ведь все делал.

У меня появилась семья, и она стала моим толчком — я просто знал, что надо ехать и разбираться с тем дерьмом, что накопилось за мою беззаботную жизнь в Москве.

А остальное было неважным.

Я продержался только год. Потом не вытерпел, приехал к ней, когда конфликт между старой и новой семьей только накалялся. Поехал освежиться в Москву на день-два. Сразу к ней. И сразу получил пощечину, да еще какую. Едва в руках себя сдержал, чтобы не проучить ее как следует.

Я же тоже ревновал. Знал, что она не ждет меня. Не станет. А я делить ее ни с кем не собирался.

— Ты не поняла. Я не отдам тебя Слуцкому. Ты больше не будешь без меня.

— Это предложение… уехать с тобой? — спрашивает Жасмин.