Жена (не) подарок - Ольга Белозубова

— Разрешаешь?

— Разрешаю. Даже отметим это событие.

— Ну ладно… — вздохнула печально.

Жасмин уже дремала, взгляд — полусонный. Она всю ночь переживала за отлет детей, мы отправили их на пару месяцев погостить у Эльдара с матерью. Это обычная практика.

В свои почти шесть Эмиль с Ясмин обрели в России много друзей. Здесь с этим было сложнее, учитывая строго домашнее образование. Помимо базовых предметов я планировал нанять детям учителей трех языков — русского, итальянского и английского. Для начала.

Пока они будут учиться дома, мне так будет спокойнее.

— Как насчет джакузи? — спрашиваю вкрадчиво.

Но Жасмин уже не слышит меня. Дыхание ее выровнялось, а глаза беспокойно задергались.

Уснула.

Снова перенервничала. Но еще больше она нервничает, когда дети здесь.

И пока я не знал решения этой проблемы. Я знал, что здесь опасно. Знал, что не могу бросить все, свалить и подставить тех людей, которые перешли на мою сторону. Под мое крыло. Без меня им жизни не будет.

Но еще я знал, что без Жасмин я никуда. Никто не будет нужен — ни эти люди, ни тепло Сицилии.

Эти годы, проведенные на вилле с ней, были самыми охрененными.

Если рай существовал, то мы в нем жили.

Сорокалетие

— Вот и все. Ни одного черного волоса. Мой муж — седовласый, но безумно привлекательный мужчина!

— В расцвете сил, между прочим. Хочешь, докажу?

Жасмин лукаво улыбается и перебирает мои волосы. Мы лежали в джакузи. Утащил ее все-таки, имею право — у меня сегодня День рождения.

Целых сорок лет. Охренеть.

Жасмин все устроила по романтике. Откуда-то нашла лепестки разноцветных цветов и высыпала в ванну. А мне бы и просто ее тела хватило, вот и весь подарок.

За эти годы Жасмин повзрослела сильно. В моральном плане. Она занялась благотворительностью и охренеть как помогла мне нарастить влияние. Добро все любили. Если я казался злом, то Жасмин идеально дополняла меня идеями ее благотворительного фонда.

Проблем стало меньше. Дышалось легче. Тягости не исчезли полностью, но если как-то и можно было описать нашу жизнь сейчас, то я бы уверенно сказал: я перестал чувствовать себя гостем на своей земле.

— Вчера только доказал. И позавчера, — загибает жена пальцы и вдруг останавливается.

В ее голосе — появляется дрожь. Глаза слезятся. Я сразу это подмечаю.

Не знал, что такое существует.

Такая бешеная любовь.

— Жас? Чего случилось?

Я хмурюсь. Вглядываюсь в ее лицо.

Жасмин вынимает руки из воды, отбрасывает зелень с запястий. И тянется к полу. Достает что-то в полотенце — небольшой сверток, и протягивает мне.

— Я же обещала сюрприз. Ты разрешил. Помнишь? С сорокалетием тебя, Давид.

— Что это?! — спрашиваю сквозь зубы.

Потому что понимаю, что это.

Я, блядь, прекрасно понимаю, что это.

Перед глазами темнеет. Внутри сердце в ярости заходится. Вода не кажется такой горячей, потому что внутри все пламенем бушует. Намного горячее.

Скажи, что ты пошутила, девочка.

Скажи, что это херня. Розыгрыш. Тупой розыгрыш.

— Я беременна, Давид, — шепчет сипло. Перепугалась вся. На меня смотрит и сжимается от холода, хотя вода горячая.

— Как это случилось, блядь?

Жасмин кусает губы. Глаза большими становятся, мокрыми.

— Ты пьешь таблетки? — продолжаю допрос.

— Вообще-то я думала…

— Почему ты беременна?!

— Я думала, ты будешь рад, — перебивает резонно, — я вообще-то беременна, а не умираю! У тебя будет еще один ребенок!

Один. Если повезет, блядь.

У того ублюдка, что звался мне отцом, по линии рождались двое детей. Сразу. В роду было заложено генетически, и не попляшешь здесь. Вот и Жасмин родила двоих. И сейчас не исключено. Ни хуя не исключено!

Я помнил, как прошли прошлые роды. Повтора не хотел.