Ты мне никто - Элен Блио

Мама рассказывает, а мне кажется я смотрю кино. И в главных ролях не мама и отец Коршуна, а мы. Стас и я…Хотя, у нас всё было по-другому.

Вместо подружки – несчастная собака. И нереальная Богиня… Сердце щемит, дыхание сбивается, молниями прошивает.

Почему все вот так? Почему? И что теперь делать?

- Я ему телефон не дала. И не рассчитывала на общение. Он оказался настойчивым. Приходил к институту с охапками роз, на машине домой предлагал подвезти. Аллка бесилась сначала, а потом сказала, мол, что ты, дура, ломаешься, такой парень! С таким, мол, тебе эта медицина нафиг не сдалась. Виктор тогда уже институт окончил, и его отец пристроил на хорошую службу.

Она снова замолкает. А я чувствую, как вибрирует телефон в сумочке. Это может быть только Коршун. Он. И я не могу не ответить! Я не хочу вот так…

Сообщение.

«Как ты, Синеглазка?»

«Нормально, с мамой разговариваю».

«А я с отцом. Ты уже в курсе?»

В курсе чего? Что он имеет в виду? То, что наши родители были… близки? Или… или в курсе того, как его отец бросил мою беременную маму?

Я понимаю, что Стас не виноват в этом, но всё равно мне… мне больно от того, что он ЕГО сын.

- Это тебе он пишет?

- Да, мам…

- И что?

- Спрашивает, как я… Мам, там в машине… ничего такого не было, мы… мы просто целовались.

- Он тебе нравится, да? – почему-то у неё такой бесстрастный голос! Но я точно знаю, что ей не всё равно.

- Я… я люблю его мам. – в этом я уверена. Я люблю.

Нравится – это не про нас. Не про меня и Стаса. Мы… мы любим! Я знаю, что и он тоже. Я это вижу. В его глазах вижу.

Он все время говорит о том, какие красивые глаза у меня, но у него глаза просто необыкновенные. Они цвета… цвета темного янтаря, такие большие, яркие, с длинными ресницами… И когда он смотрит – меня окрыляет этот взгляд, заставляет трепетать, дрожать, ждать его тепла…

Еще мне очень нравится, как он пахнет. Не просто дорогой парфюм, которым пользуется, нет. Аромат его тела, мужественный, терпкий. Иногда хочется зарыться в него и… дышать им!

Губы… у него потрясающие губы! Такие нежные, и в то же время сильные, мягкие, и настойчивые. Вкусные. Сладкие. Жаркие…

- Селена… я…

- А ты любила Виктора, мам?

- Любила. – голос глухой, а потом я вижу слезу, которая катится по щеке. – Я очень сильно его любила. А надо было сильнее любить себя. Ладно, пойдем домой.

- Подожди, ты же не всё рассказала? Мам… там, при Глебе…

- А что рассказывать? Он меня лишил невинности, а потом уехал. Отдыхать на юг, с родителями. И Аллочка туда же поехала. А когда они вернулись Виктор почему-то решил, что я ему изменила. Зато Алла была рядом.

- Алла – мама Стаса.

- Именно. Поэтому, прости, дочь, я не могу одобрить ваших отношений. Я не верю никому из этой семейки. Они патологические лжецы. Не думаю, что сын пошёл в другую породу. Красивый мальчик, что ему еще нужно от такой девочки как ты?

- Мама, что ты говоришь? Я… знаешь, если бы ему это было нужно, он бы давно уже это получил!

Говорю с вызовом, резко, сама на себя не похожа в этот момент. А мама… мама снова отшатывается от меня.

- Ну, как знаешь. Я предупредила. Потом не плачь.

- Что, выгонишь, если принесу в подолЕ?

Она неожиданно улыбается, а потом… Потом обнимает меня, к себе прижимая.

- Дурочка какая! Никуда я тебя не выгоню! Просто… ты еще совсем маленькая, тебе еще в школе год учиться! И я… я не хочу, чтобы ты испытала такую боль, которую испытала я. Поверь, это… это очень больно.

Я верю. Очень сильно верю.

Мама не требует, чтобы я не общалась со Стасом, но я все равно говорю шепотом, когда он звонит.

- Значит, Глеб мой брат, да?

Он застает меня врасплох этим вопросом. Я не знаю, что сказать. Я верю маме, но… возможно отец Стаса скажет, что это не так. Может еще и тест ДНК потребует…