Чужая - Наталья Семенова (2021)

Я сжимаю челюсти, стискивая пальцами подлокотники кресла. Нервы натянуты похлеще пресловутых струн. Они звенят внутри меня. Побуждают к побегу желанием остаться наедине с самим собой.

Почему всем вокруг так важно убедить меня в том, что я не нужен собственной матери?

Словно я настолько туп, чтобы самому этого не понимать?

— Это нормально — любить и ждать взаимности, Никита, — тихо говорит Игорь Олегович. — И я уверен, что твоя мама тебя любит. Как любит тебя и твой отец. И наверняка кто-нибудь ещё... Возможно, та самая Ева, с которой ты общался на сложные темы? Мм? Расскажешь мне о ней?

Напряжение отступает под натиском неконтролируемого веселья. Теперь мне хочется смеяться. Ну что за идиотизм? Из крайности в крайность.

— Пока мы только дружим, — усмехаюсь я.

— О. Так это та девочка, ради которой ты угнал коня?

— Нет! — отвечаю я поспешно. Пожалуй, даже слишком поспешно.

Директор на секунду сужает глаза, а затем спрашивает:

— У тебя есть серьёзные чувства к обеим, или ты предпочитаешь не брать на себя обязательства? Ты когда-нибудь влюблялся, Никита?

— Никогда, — качаю я головой.

— Советую попробовать, — улыбается он. — Тебе, как музыканту, это будет очень полезно, согласись? Любовь, пожалуй, самый бездонный источник вдохновения...

— Перейдём к философии? — усмехаюсь я.

— В другой раз, если ты не против, — тихо посмеивается директор. — Заметил? Мы вновь вернулись к угону. Скажи, ты жалеешь, что сел тогда за руль?

— Да, — глухо выдыхаю я. Былого веселья как не было.

— Ты был пьян, верно?

— Смертельно, — киваю я.

— У тебя была причина для такого состояния?

— Сообщение о новой семье отца, — жму я плечами. — Что вынесло вердикт по вопросу старой: мы ему не нужны.

— Ты, услышав новость о брате или сестре и будущей свадьбе отца, захотел напиться, а затем и разбить ту машину отца, которой он дорожил больше прочих. Всё верно?

— Всё так, да.

— О возможных последствиях ты тогда не думал?

— Я не хотел, чтобы кто-то пострадал, если вы об этом. Мне жаль, что так вышло. Правда.

— Ты не хотел, чтобы пострадал кто-то... — подавшись в мою сторону, облокачивается директор на колени, смотрит на меня цепко и напряжённо. — А что на счёт тебя? Ты хотел пострадать сам?

Его вопрос бьёт кулаком в солнечное сплетение, и волна удара огнём проходит по всему телу, душит горло, словно в него вцепились чужие руки.

Я — не самоубийца.

Что за чушь?!

— Я никогда себе не прощу того, что человек попал в больницу по моей вине, — сквозь зубы цежу я. — Я был пьян и чертовски зол, потому не справился с управлением. Всё.

Директор продолжает упрямо всматриваться в моё лицо, и я снова чувствую себя на грани побега. Но вот он медленно отклоняется на спинку кресла и виновато улыбается:

— Прости, Никита, я обязан был спросить.

— Надеюсь, на сегодня с вопросами покончено?

Игорь Олегович бросает взгляд на наручные часы, будто бы удивляется тому, сколько сейчас времени и вновь смотрит на меня:

— Да, Никита, можешь идти.

Я тут же срываюсь с кресла, но у двери вынужденно замираю, с силой стискивая пальцами дверную ручку.

— Никита?

— Да? — заставляю я себя чуть повернуть голову назад, чтобы дать понять, что слушаю.

— По поводу прощения себя... Тебе придётся.

Рывком открываю дверь и выскакиваю за неё, не утруждая себя позаботиться о том, чтобы её треск за спиной был не таким громким.

Несусь по коридорам, не разбирая дороги, до самой лестницы. А потом куда? Куда мне идти?

— Выглядишь паршиво...

Теперь ясно. Я пришёл.

Смотрю на губы Евы, которые растягивает неуверенная улыбка. Видимо, моё состояние ставит её в тупик — она не можешь понять, уместна ли её шутка или всё же не стоило привлекать моё внимание, потому что себе дороже.

— Ну... ладно, — отмирает она и пытается проскользнуть мимо меня.