Брат моего парня - Кристина Зайцева

Я по самые уши в Карине. Увяз так, что даже барахтаться сил нет. Хочу тупо раствориться. В ней. В нас. Как угодно это назвать можно. Даже сейчас я хочу поскорее закрыть вопрос не потому что он немного напрягает, а потому что знаю, что она меня ждет. У себя дома. Одна. Немного потерянная, до потери пульса теплая и до разрыва печенок моя. Моя. И если она думает, что я не вижу очевидного, того, что она прячется в своей квартире уже два дня, то это не так.

Взбегаю по лестнице и двигаюсь по коридору, перебрасывая взгляд с одной таблички, на другую, пока не упираюсь носом в нужную. Охранник не соврал: прямо и до упора.

Стучу и открываю дверь, проходя внутрь.

Петр Палыч сидит за рабочим столом в громадном кожаном кресле. Одет в прокурорский китель с погонами, за спиной окно с видом на городские новостройки, у стены шкаф, заполненный многотомниками в солидных переплетах.

На лице моего бывшего “тестя” никакой агрессии. Он вообще человек не агрессивный, но он, без сомнения, знает, зачем я пришел. Не может не знать.

— Добрый день, — киваю, проходя вглубь комнаты.

— Денис… — снимает очки. — Проходи. Садись.

Расстегнув куртку, усаживаюсь на стул для гостей и упираю в колени локти.

Я не видел Нику с тех пор, как ушел из ее квартиры. Она просто выветрилась у меня из головы, было просто не до нее. Я не знаю где она сейчас, не знаю, чем занимается. Если это означает, что я мудак, мне придется с этим смириться. Видеть ее мне действительно не хочется. Просто не хочется, твою мать.

— Ну, рассказывай, как вы до такой жизни докатились? — сцепив в замок пальцы, он выкладывает руки на стол.

Такая постановка вопроса немного коробит. Доброжелательная улыбка на его лице немного смягчает картину. Почесав затылок, решаю не ходить вокруг да около.

— Мы с Никой расстались. Кхм. Так получилось. Мы в любом случае, я и семья, всегда на связи, если нужна какая-то помощь, — пытаюсь хоть как-то урегулировать конфликт наших интересов. — Ничего не поменялось.

Это полная херня, мы оба понимаем — так, как раньше уже никогда не будет. Семейные ужины придется отменить. Без Ники он на них не придет, а с ней… мне без разницы, но я сомневаюсь в том, что нам всем будет комфортно, особенно, когда я познакомлю с родителями свою девушку. Правда, она еще не в курсе моих планов, но сегодня ночью, пока она, голая, спала у меня под боком, я понял, что у нас все серьезнее некуда.

Твою мать. Я просто сгораю от желания повторить этот опыт. Провести с ней весь день и всю ночь, и осторожно оттрахать ее сонную на рассвете. Медленно и основательно.

Ерзаю по стулу. Картинка слишком горячая, а у меня с тормозами непорядок. У меня от ее запаха просто крыша едет. К ее “чудесам” я уже привык, и сам не понимаю, как жил без них до этого.

— М-да, м-да… — Петр Палыч разворачивает кресло и задумчиво смотрит в окно.

В повисшей тишине улавливаю вибрацию телефона в кармане куртки. Не двигаясь, жду.

— Ну, что тут скажешь, — бодро заявляет он. Смотрит на меня, продолжая. — Дело молодое, как говорится. Раз так, то погуляйте, подумайте. Может это и правильно. А потом ай-да мириться. Что скажешь, прав я?

— Кхм… — опустив подбородок. смотрю на свои кроссовки. — Всякое бывает, — даю максимально расплывчатый ответ.

Я не настолько тупой, чтобы вколачивать в голову любящего отца информацию о том, что к его дочери не подойду и на пушечный выстрел. Что у нас с ней все. Что я люблю… блять… люблю другую девушку. Уже сейчас мне кажется, что я готов вырвать глотку любому, кто попробует создать ей неприятности, потому что я знаю, какой, блять, ранимой она бывает время от времени.

От этого моя крыша тоже немного едет.

— Вот и я о том же. До свадьбы, так сказать, заживет. Помиритесь, я в тебя верю, сынок.