Дорогое удовольствие - Татьяна Никандрова

– Бояться бессмысленно. Я просто понимаю, что они могут наступить. И принимаю этот факт.

– Марат Исхаков сказал, что у тебя очень большие риски…

– Марат ничего не знает о моих рисках, – холодно отрезает Антон.

– То есть тебе ничего не угрожает? – я приподнимаюсь на локте и с надеждой заглядываю в его лицо.

В полумраке ночи оно кажется суровым и даже каким-то каменным.

– Ничего такого, о чем стоило бы переживать, – Пеплов поворачивается набок ко мне спиной, тем самым давая понять, что диалог окончен. – Все, Камила, я отрубаюсь.

Совсем скоро Антон действительно засыпает, а я ворочаюсь на подушках почти до рассвета, по сто раз прокручивая в мыслях минувший разговор. Ненадолго притихшая тревога вновь баламутит душу, и усмирить ее не получается никакими доводами рассудка.

* * *

Как и следовало ожидать, наутро я чувствую себя совершенно разбитой: голова чугунная, глаза еле раскрываются, зеваю так, будто хочу поглотить мир. А еще эта жуткая мигрень… Она у меня всегда идет в комплекте с недосыпом. Особенно, если он, как сейчас, накопленный. По сути, я со дня рождения Пеплова толком не спала.

Соскребаю себя с постели и плетусь в душ. Стояние под прохладной водой хоть и бодрит, но все равно несущественно. Дремота, может, и спала, а вот головная боль никуда не делась. Вероятно, даже наоборот, усилилась. Что-то не припомню, когда мне в последний раз было так хреново…

Обмотавшись полотенцем, возвращаюсь в спальню и с нежностью кошусь на Пеплова, который еще спит. Темные, почти черные волосы небрежно взъерошены, длинные смоляные ресницы изредка подрагивают, а ярко очерченные губы слегка приоткрыты. Он красив, словно спустившийся с небес бог, и я до сих пор не могу поверить, что мне посчастливилось спать в его постели.

Любуясь Антоном, останавливаюсь у края кровати и вдруг ловлю себя на том, что мне холодно. Должно быть, еще не просохла, как следует. Беззвучно вздыхаю и, стараясь унять пробирающую дрожь, принимаюсь натягивать одежду, висящую на кресле.

– Уже уходишь? – раздается хриплый голос Пеплова за спиной.

– Да, на занятия пора, – отвечаю с улыбкой, недовольно отмечая странную слабость в конечностях.

– Иди сюда, – он говорит тихо и совсем не требовательно, но я все равно ему подчиняюсь. Как, впрочем, и всегда.

Подползаю к Антону и тотчас оказываюсь заключенной в его сильных согревающих объятьях. Он утыкается носом мне в шею и крошечными поцелуями исследует ключицы. Бедром я чувствую его возбуждение, но сосредоточиться на ощущениях не могу – сильно мешает ломота в теле. Суставы ноют, в пояснице неприятно постреливает, а першение в горле, на которое я поначалу не обратила внимания, становится совсем нестерпимым.

Коротко прокашлявшись, закрываю глаза и предпринимаю очередную попытку погрузиться в процесс. Антон отбрасывает в сторону лифчик, который я успела натянуть, и с жадностью обводит языком соски. Сначала один, потом другой. Он действует по обыкновению правильно и уверенно, и я тоже изо всех сил пытаюсь ему подыграть – постанываю, покусываю губы, ласково вожу руками по его спине.

– Что с тобой? – Антон приподнимает голову, и его вопросительный взгляд касается моего лица.

– В смысле? – непонимающе уточняю я.

– Ты какая-то напряженная и… Чересчур горячая. У тебя нет температуры?

– Нет-нет, все в порядке, продолжай, – мотаю головой я.

Отчего-то отказывать Пеплову в сексе по причине плохого самочувствия кажется мне совершенно неприемлемым. Сколько анекдотов ходит про женщин, у которых «болит голова» и чьи мужчины из-за этого ходят налево. Не хочу быть одной из них. Раз у Антона есть желание, я должна его удовлетворить.