Когда я вошла в небольшой педантично обустроенный кабинет Москвина, он окинул меня оценивающим взглядом, а затем, проигнорировав мое приветствие, молча протянул руку за зачеткой. Пока преподаватель каллиграфическим почерком выводил баллы, которые я получила за экзамен, его лицо казалось спокойным и не выражающим никаких негативных эмоций. Но стоило ему захлопнуть зачетную книжку и вскинуть голову, как я поняла, что ошибалась.

Арсений Харитонович выглядел злым и даже взбешенным, хотя изо всех сил пытался сдержаться. Это было видно, по напряженному лбу и гневно раздувающимся ноздрям.

– Повезло вам. Нашли-таки способ продолжить занимать незаслуженное бюджетное место. Не умом, так… – Москвин брезгливо сморщился, решив не заканчивать предложение. Но мне и без слов стало ясно, что он имеет в виду что-то неприличное и оскорбительное. – Только запомните, Султанова, не всего в жизни можно добиться таким путем. Красота скоротечна, а мужчины ветрены.

– О чем вы говорите? – я непонимающе хлопала глазами, совершенно не улавливая сути его упрека.

– О чем, о чем… – Арсений Харитонович раздраженно швырнул мою зачетку на край стола. – Дурочку перед своими покровителями разыгрывать будете. Передо мной не надо.

И тогда до меня дошло. Туго, медленно, со скрипом, но дошло.

Пеплов снова приложил руку к решению моих проблем.

В тот момент, стоя на кафедре математического анализа с зачеткой в руках, я испытывала смешенные чувства. С одной стороны, мне было приятно, что Антон не пропустил мою жалобу мимо ушей и решил помочь. Ведь это являлось очередным доказательством его небезразличного ко мне отношения.

Но с другой – сей благородный жест усугубил мою неуверенность в собственных силах. Интересно, если бы не помощь Антона, смогла бы я сама урегулировать вопрос с Москвиным? Или мое имя уже давно стояло бы в приказе об отчислении?

В последнее время волей-неволей я часто размышляла о своей жизни и о роли Пеплова в ней. Все то хорошее, что у меня было, я приобрела исключительно благодаря ему. Возможность помогать близким, уютное жилье, новый айфон, дорогая одежда – Антон ни в чем не ограничивал и с легкостью даровал мне жизнь мечты.

Но вместе с радостью и благодарностью я испытывала еще один спектр чувств, который с каждым днем становился все больше, объемнее и острее. То было ощущение собственной никчемности, несостоятельности и какой-то вселенской беспомощности. Словно я просто паразит, присосавшийся к печени здорового человека. Антон действовал, созидал, творил, а я, подобно нахлебнице, просто забирала кусочек его результатов в обмен на круглосуточный доступ к своему телу.

Нет, конечно, я работала и получала зарплату, но меня все время гложила мысль: а была бы эта должность моей, если бы ранее я не имела с потенциальным начальником связь интимного свойства? Ответа на этот вопрос я не знала и, если честно, боялась его услышать. Вдруг бы Антон признался, что нанял меня только потому, что хотел трахнуть? Не уверена, что моя самооценка выдержала бы такой удар.

Наверное, любому человеку важно ощущать собственную значимость. Знать, что ты чего-то да стоишь. Что твои знания, умения, таланты востребованы обществом. Что ты приносишь пользу.

Так вот, у меня этого ощущения не было. После работы я возвращалась в шикарно обставленную квартиру, снимала дизайнерские шмотки, наносила на лицо крем люксового бренда и чувствовала себя совершенно бесполезной.

* * *

На Новый год Антон не приехал. Сослался на сильную занятость и остался праздновать в Москве. Не скажу, что я всерьез рассчитывала слушать бой курантов в его объятьях, но та легкость, с которой он переносил нашу разлуку, по-настоящему меня ранила.