Он моя проблема - Марина Риччи

К Женькиному дому мы с мамой подъезжаем одновременно, молча заходим в подъезд и вызываем лифт.

— Андрей связался с Жениным папой, они будут искать. А мы будем ждать. Все будет нормально, — уверенно говорит мама, когда мы выходим из лифта.

Но когда Женя открывает нам дверь, все совсем не нормально. В их квартире, которая обычно похожа на музей — настолько там все чисто и идеально, царит абсолютная разруха. Стены ободраны, полы вскрыты, мебель сдвинута в кучи и накрыта пыльным целлофаном. Как они тут живут вообще?

На Женьку страшно смотреть. Всегда собранная, деятельная и уверенная в себе, сейчас она бледная как мел и вся трясется.

— Это я во всем виновата, — шепчет она и обхватывает себя руками.

— Сейчас все расскажешь, — спокойно отвечает мама. — Где Ева?

— Она у себя, я включила ей мультики. У няни выходной.

— Вот и правильно, — одобряюще кивает мама. — Ну чего мы тут стоим? Пойдемте пить чай.

Мама уверенно шагает к кухне, к счастью, еще вполне пригодной для использования, и, пока мы с Женькой, держа друг друга за руки, усаживаемся за столом, мама начинает хозяйничать.

В движениях мамы, набирающей воду в чайник и расставляющей на столе посуду, есть что-то успокаивающее и вселяющее чувство, что ничего такого не происходит, все непременно будет хорошо.

Мне вспоминается день, когда я узнала, что мама попала в больницу. Я тогда пришла из школы домой, абсолютно потерянная. В больницу меня не пустили, чтобы под ногами не путалась, и я понятия не имела, что мне делать. Однако как только я зашла в пустую квартиру, практически сразу раздался звонок в дверь. Екатерина Викторовна приехала вместе с Женькой и Евой, еще совсем маленькой, в коляске. Она точно также сразу прошла на кухню и начала греметь посудой, заставив меня пить чай, а потом и вовсе обедать. Всегда холодная и сдержанная, в тот день она вела себя как самая обычная мама, развлекая нас разными историями и отвлекая от тяжелых мыслей. Она пробыла со мной до вечера, пока не вернулся папа с хорошими новостями.

От этого воспоминания я, против воли, начинаю шмыгать носом. Так нельзя! Нужно быть сильной для Женьки!

— Ну, рассказывай, что у вас тут произошло, — мама наливает в чашки кипяток и усаживается с нами.

Женька делает глубокий вдох.

— Я ее спровоцировала. И она ушла. Без вещей. Взяла только ключ от машины. И машины тоже нет, я проверяла. Это я виновата!

— Пей чай, — мама ласково похлопывает ее по спине. — И чем же ты ее так расстроила?

— Папиным креслом, — туманно отвечает Женя, но сделав глоток чая, все же объясняет нормально. — Папу отметили на фото с какой-то девушкой. Красивой. Они с ним сидят в ресторане. И мама пришла в бешенство. Стала выбрасывать все его вещи, а их и так совсем мало осталось. Да и девушка эта — его коллега. У них корпоратив был, я почти уверена! Но мама ничего не хотела слушать. Она и ремонт этот чертов делает, чтобы о папе тут ничего не напоминало! И когда она захотела выбросить папино любимое кресло, я не выдержала. Накричала на нее, сказала, что я не хочу его забывать. Что он ушел из-за нее, потому что она кроме своего имиджа в соцсетях ни о чем больше не думает. Что она даже не спрашивает, как у меня дела. Что у нее невыносимые стандарты, которым невозможно соответствовать. И дальше, в том же духе. Она просто замолчала и ушла. А теперь, она пропала!

Ох ты, господи. Не могу сказать, что у меня время от времени не возникали о Екатерине Викторовне похожие мысли. Но в плане кресла и ремонта Женька абсолютно права. Представляю, как ей было тяжело, пока ее привычный мир рушился. И ведь она почти никогда не жаловалась, даже мне.