Под кожей - Кайла Стоун

Он оборачивается. Он видит мое лицо, холод в моих глазах. Его глазах. Фрэнк узнает себя во мне, он знает, на что я способна. Что я собираюсь сделать. Медленно, он поднимает обе руки.

— Сидни, малышка. Давай поговорим. Хочешь пострелять? Я отведу тебя на стрельбище. Может быть, я был слишком суров. Твоя мама всегда так говорит. Полегче с ними, Фрэнк. Ты слишком сильно давишь на них, Фрэнк. Может, она права. Почему бы тебе не…

Я не колеблюсь. У меня нет желания отвечать, извиняться, умолять. Это моя мать, разглагольствует о том, почему, почему, почему. Мне все равно. Я навожу прицел чуть ниже и чуть левее. Нажимаю на курок, и мои руки ударяются в грудь. Несмотря на то, что я готова к силе отдачи, именно шум выстрела, как отбойный молоток в дюймах от моего уха, шокирует меня.

Замедленной съемки нет. Фрэнк падает спиной на стену, на его лице изумленное выражение, рот — красная буква «О». Его правая рука судорожно ищет за что бы схватиться — за что угодно, бьется о лампу, его тело скользит по стене.

У меня звенит в голове. Уши забиты ватой. Реальность рывками, как в кино с ручным управлением. Я делаю вдох. Фокусируюсь.

Я не могу видеть его из-за кровати, поэтому обхожу ее, держа пистолет наготове.

Но моя цель поражена. Фрэнк похож на какую-то странную куклу, руки и ноги раскинуты в неудобных направлениях. На его груди расцветает красное пятно, кольцо алой влаги, размером не больше серебряного доллара. Глаза открыты, они по-прежнему синие, цвет такой насыщенный и глубокий, что он не может быть мертвым. У мертвых людей не бывает таких глаз.

Он смотрит на меня, высасывая мою душу этими глазами, глазами, которые медленно теряют свою жизнь, свою живость, пока не станут похожими на мрамор, блестящими и гладкими. Пустыми.

Глава 22

Я опускаюсь на пол, пистолет лежит у меня на коленях. Кажется, что прошло несколько часов, но, должно быть, всего несколько минут. Или секунд. Я моргаю, и словно просыпаюсь от глубокого, беспробудного сна.

— Сидни? — Голос моей матери, пробивается сквозь туман.

Внезапно мама проталкивается мимо меня. Ее крик врезается в меня как поезд. Она падает на тело, рыдая. Шум грохочет у меня в ушах. Я смотрю на стену, где в гипсокартоне на высоте груди есть отверстие размером с десятицентовую монету. Пуля прошла насквозь.

Все онемело. Ноги вязкие, как вода, и не держат меня. Страх снова берет верх, пульсируя во мне. Я не могу двигаться. Не могу думать. Что это значит? Что я натворила?

— Мама.

Мама оглядывается на меня, ее щека в крови, как будто кто-то провел по ней кисточкой. Ее глаза мокрые и красные, рот перекошен.

— Что ты сделала?

— Прости.

Ее лицо искажается. Она стоит, прижав одну руку к выпирающему животу. Ее платье испачкано кровью.

— Отдай мне пистолет.

Я так потрясена, что делаю то, что она говорит. Мама тщательно вытирает его чистым участком своего платья.

— Проверь свою одежду. Если есть кровь, выброси ее где-нибудь. Ты должна быть в другом месте. Где угодно, только не здесь. Тебя здесь никогда не было.

— Ма…

Эмоции мелькают на ее лице. Ее глаза яснее, чем когда-либо за последние годы.

— Нет времени. Иди.

Я поднимаюсь на ноги. Мой мозг настолько ослаб, что я не могу понять смысл происходящего.

— Мне нужно…

— Уходи!

Как робот, без чувств, без раздумий, я иду. Поднимаю рюкзак с пола кухни и стряхиваю с него осколки керамического петуха. С хрустом прохожу по полу.

Когда подхожу к входной двери, Аарон поднимается по ступенькам крыльца. Темно-сизые облака затянули все серой пеленой. Далеко внизу по дороге я вижу маленькую красную точку Фрэнки, катающегося на своем самокате.

Раздавшийся выстрел ошеломляет нас обоих. У Аарона открывается рот. Брат замечает что-то в моем лице, и это, должно быть, пугает его, поскольку он начинает плакать.