Мутные воды - Алёна Дмитриевна

— Нет. Не смей. Клим, не смей, ты мокрый и холодный... А-а-а!

Будь в этот момент кто-то на берегу, смог бы пронаблюдать чудесную картину: доктор исторических наук убегает от почти раздетого начальника следственного отдела. Хвала богам, никого там не было.

Глава 10

— Дом, милый дом…

— О да, цивилизация!

— Чем тебе Алтай не цивилизация?

— Душ, интернет, холодильник…

— Мяяяяяяяяяу!

— Здравствуй, животное, и мы тебе рады.

— Мяяяяяяяяяу!

— Кто-нибудь, покормите Петьку.

— Черт, паучей не осталось, надо в магазин идти.

— Мяяяяяяяяяу!

— В магазин по любому надо.

— Мяяяяяяяяяу!

— Ну, иди сюда, я тебя поглажу.

— Мяяяяяяяяяу!

— Я в душ!

— Эй!

— Что? Я забил поход в душ, еще когда мы в машину садились…

— Мяяяяяяяяяу!

— Кто-нибудь, сходите в магазин, пока этот кот не сожрал нас.

— Черт, тетя Люда вообще Петькин лоток чистила?

— Не придирайся, она и так согласилась его кормить и гладить.

— Мяяяяяяяяяу!

— Что ты орешь? Это я последние пятнадцать часов провел в машине… Больше не соглашусь на такой подвиг.

— Ты просто на Ан-24 не летал.

— И уже не уверен, что хочу.

— А кто кричал, что в следующем году мы полетим на Камчатку?

— Мяяяяяяяяяу!

— Это будет в следующем году, я успею все позабыть… Полина звонит. Алло? Привет! Ага, я дома. Через полчаса? Пап, мам, а можно я через полчаса…

— Мяяяяяяяяяу!

— Иди. Можешь взять мою банковскую карту, своди Полину на свидание.

— Спасибо, пап! Да, Поль, да!

— Сколько вещей… В машине мне казалось, что их меньше. Как все это перестирать?

— Так я пошел в душ?

— Иди, Макс.

— Мяяяяяяяяяу!

— Ну я же просила…

— Пусть идет, Жень. Ему к Полине. А мы с тобой быстрее останемся вдвоем.

— Вдвоем?

— Ты обещала, что позволишь сделать тебе полноценный массаж... Ну же, Жень. Пятнадцать часов в машине...

На Горный Алтай они уехали безо всякого плана. Добрались почти до границы с Монголией, ночевали в палатке и в машине и даже один раз в юрте, где их приютили гостеприимные кочевники. Рассматривали петроглифы, посещали курганы, отдыхали у гейзеров и на берегах Катуни, купались в соленых озерах, покупали мед прямо на пасеке, а молоко у деревенских жителей, ездили на лошадях к водопадам, взбирались на горы, готовили на костре и на газовой печке, кипятили воду из ручьев для чая, лежали по ночам на надувных матрасах, кинутых на траву, и смотрели на звезды…

Макс пытался освоиться в новой реальности, где мама была с ними, и эта реальность ему нравилась. Он бы никогда никому не признался, даже отцу, но матери ему страшно не хватало. И вот — чудо свершилось. Объяснил бы еще кто — как и почему?

Вернувшись с практики, мама пришла к нему в комнату, закрыла дверь и долго говорила с ним. Макс думал, она потребует извинений, но вместо этого она рассказала, как он впервые толкнулся, будучи в ней, и пришлось это ровно на тот момент, когда она вела лекцию. Она рассказала ему то, о чем он никогда не слышал раньше: о беременности и родах и как впервые увидела его, несколько историй из его раннего детства, о том, как гордилась, когда смотрела на видео его выступления на утренниках в детском саду, и когда он получил свою первую медаль на соревнованиях… Мама показала его детские рисунки — Макс понятия не имел, что она их хранит, — и небольшой фотоальбом с его фотографиями. Она сказала, что всегда его любила, просто не была готова к тому, что он у нее появится. Что она не может исправить то, что было, но хочет исправить то, что будет, если он, конечно, позволит.

В какой-то момент Максиму захотелось побыть жестоким и заявить, что он не может ее простить. Но желание дать маме шанс оказалось сильнее желания наказать. Ведь это был шанс не только для нее, но для них обоих.