История шрамов - Кая Север

Наконец отмыть себя. Ужаснуться тому, что Даррен сделал с моим лицом — и обрадоваться, что последствия его размахивания руками с ножом ограничились только одной раной, которую пришлось зашивать. Вздумай он мне вспороть лицо сильнее — я бы так славно, как Альк, перетерпеть иголку с ниткой не смогла. Максимум, на что меня хватило — заклеить все ссадины и порез на подбородке пластырем. Переодеться в одежду, что я нашла здесь, про которую парой часов ранее я думала, что ни в жизнь такое не надену.

Собрать все наши окровавленные шмотки в мусорный мешок и еще раз проверить ставший ненавистным дом с его светлыми стенами и полом на наличие упущенных капель крови.

Лечь в постель, будучи не в силах закрыть глаза.

Я не помнила, как провалилась в сон, но очнулась посреди ночи, услышав шорох возле себя. Я чуть было не вскочила в ужасе, но успела понять, что это Альк. Перебравшись в мою постель, он вырубился и на моей кровати так же быстро, как и на своей. А вот я уже не смогла так просто уснуть. Проснулось внутри то самое чувство, заставляющее меня проверять его лоб на наличие жара, и каждый раз вздрагивать, когда он начинал хрипеть или стонать во сне.

Все, что я могла сделать — еще раз обшарить всю аптечку в доме. Антибиотиков не было, но нашлись обезболивающие. Недолго думая, я решила растолкать Алька и дать ему двойную дозу, чтобы остаток ночи он проспал спокойнее. В остальном оставалось надеяться на крепкий мужской организм.

И только утром на меня наконец нахлынуло запоздалое осознание всего произошедшего. Даррен нашел нас.

Он чуть не убил Алька.

Мы совершили убийство.

Всю ночь занимались тем, что скрывали следы.

С такими мыслями не просто взять и встать с кровати, тем более — думать о том, куда ехать дальше. С осознанием подобного не поджарить утренний тост и не завести обычную болтовню... Ванда, возьми себя в руки. Альку, как минимум, наверное, нужно сменить повязку. И вам нужно убираться из этого дома как можно скорее.

Думать о том, что теперь будет, было невыносимо. Но поганые мысли о том, что теперь придется бояться копов и правосудия, постепенно начинали заполнять периферию сознания.

Проснулся Альк ближе к полудню, садясь на кровати и выдергивая меня тем самым из беспокойной дремы.

— Что, опять всю ночь глаз не сомкнула? — хрипло проговорил он.

— Сложно уснуть после такого, — я даже попыталась слабо ему улыбнуться, но тон у меня вышел все равно мрачным. — Как ты себя чувствуешь? Как рука?

Невооруженным глазом было видно, что повязка намокла, потому я и взялась снова за аптечку, которую заблаговременно оттащила сюда, зная, что проще ухаживать за больным, когда он находится в постели. Сев на кровати напротив Алька, я первым делом достала ножницы, намереваясь разрезать бинты.

— Нормально. Мне и хуже доставалось, — тоном, словно он хочет меня утешить, отозвался Альк, покорно позволяя мне проводить все манипуляции с его ранами.

Хуже, чем когда тебя резал ножом гребанный псих, от чьего трупа потом пришлось избавляться? Да уж.

Впрочем, я не знала, имеем ли мы право обсуждать произошедшее, или же прошло еще недостаточно времени. Когда Альк вот так просто говорил со мной, был рядом, открытым и добрым, мне хотелось сказать ему очень многое в ответ. И было сложно сдерживать себя в этом. Мне хотелось сказать о том, что этот ублюдок заслужил смерти. Что он давно не был человеком, и что его здоровая часть психики погибла давным-давно. Что лучше бы убила его сама... Но я не знала, что чувствует сам Альк по этому поводу. У него не было причин ненавидеть Даррена. И то, что он его убил...

Я не знала, что он мог испытывать. И потому — боялась лезть в это.

— Тебе не страшно? — тихо спросила я, аккуратно избавляя рану от последних остатков повязки и готовясь ее обработать. — Ведь мы... Я не знаю, что теперь с нами будет.