История шрамов - Кая Север

— Секс без отношений — это бред. Если нет эмоциональной привязки, то зачем телесная близость. А отношения ведут к той же эмоциональной привязке, которая обрывается очень тяжело и больно. У меня было достаточно таких обрывов, чтобы понимать все последствия подобного и обходить их стороной.

Я снова вздрогнула, когда он прямо заговорил о... мягко скажем, неприятной мне теме. "Телесная близость". Где он вообще выражений так понахватался?

— О, так ты спрашивал серьезно, — мрачно усмехнулась я, даже не зная, как реагировать. Боже, Альк — такой Альк... И, что самое ужасное, на него даже обижаться и злиться бесполезно. И потому, вздохнув, я снова придвинулась к нему ближе, снова облокачиваясь на плечо.

— Не знаю, вспомнишь ли ты на завтра мои слова или нет, но так даже лучше. Ты — моя единственная опора сейчас, — хоть я и пыталась говорить отстраненно и с усмешкой в голове, голос все равно предательски дрогнул, — Мой друг... Единственный мужчина, которому я когда-либо так доверяла. Ты мне нужен. И мне не все равно, что у тебя на душе и на сердце. Понимаешь? — я даже приподняла голову, чтобы снова посмотреть ему в лицо. — Называй это как хочешь, привязки, или отношения, или еще куча этих твоих дурацких слов... Но мне не все равно. Вот что я хочу тебе показать, когда я рядом. А не... Все эти твои предположения насчет... В общем, ты понял.

— Зачем тогда поцелуи, если я твой друг и опора? — Альк хитро прищурился, — У меня просто не совсем в голове это складывается. Тебе ведь явно неприятна телесная близость. Но при этом ты позволяешь её со своей стороны, когда пожелаешь. Но стоит тронуть тебя, как ты сжимаешься в комок. Так как у тебя это работает?

Это, безусловно, было очень тяжело. Но в то же время, начав говорить о таких сложных вещах, как наши чувства, перешагнув за границу дозволенного, мне словно дышать стало как-то внутренне легче.

И даже каверзные вопросы Алька даже не вызывали больше такого возмущения.

— Потому что мне тяжело, Альк, — прямо и серьезно ответила ему я. — Но я стараюсь это преодолеть. Ты вызываешь во мне желание это преодолевать. Почему ты думаешь, что нельзя быть и другом, и опорой, и парнем? — я уже начинала чувствовать, как явно сбалтываю лишнее, отчего заливаюсь невольно краской, но плевать. Как говорится, "горит сарай, гори и хата". — Я делаю так, как чувствую. Без каких-либо потаенных желаний, намеков и задних мыслей. И не знаю, как еще тебе это объяснить.

Я успела лишь увидеть, как Альк усмехнулся, да потянулся к тумбе, чтобы отставить бутылку. А после… Одним быстрым и неуловимым движением перехватил меня за талию, переворачивая на спину и вжимая в кровать.

Я даже о том, что у него больная рука, не успела подумать. Гребанный алкоголь…

— То есть, говоря обо всех этих отношениях ты готова и на что-то подобное? -- все так же хитро промурлыкал он мне в лицо, склоняясь близко-близко.

Разумеется, в первую же секунду в моей душе поднялось единственное знакомое мне чувство в таких ситуациях — дикой паники, но я, сцепив зубы, постаралась его побороть.

— Знаешь ли, я не готов постоянно ждать только твоих прикосновений. Я люблю быть единоличным собственником во всех смыслах, — с этими словами он прикоснулся к моим волосам, заправляя прядь волос за ухо.

Совсем как тогда. В первые мгновения нашего знакомства. Когда он пытался меня запугать, интуитивно давя на самое больное… Нет уж. Это Альк. Посмотри в его лицо, Ванда. В эти знакомые желтые глаза, которые тебе улыбаются.

Он не причинит тебе вреда. Никогда. Отнюдь — он защищает тебя ото зла, которое таится за каждым углом. Даже от самой себя.