Никаких сомнений не было, нет. Иногда случайность — это все-таки закономерность. Но нужно брать яйца в руки, как это делает невидимка…Нужно быть мужиком и идти на риски.

Уолкер уже пробовал сперму Томаса на вкус.

Настала очередь Дэнни.

7

Диана испытывала кайф, когда вонзала в того мужика игрушки для далеко не новеньких в этом деле. Доминирование сводило ее с ума. Как странно, что она не познала эту радость с Дэнни. Или, например, с Томасом.

Стоит отдать должное тому толстяку — он прочистил прямую кишку.

А главное — деньги. Они дарили право на новую. жизнь. Насладиться от тепленького язычка недалекого парнишки и отыметь жирного дохляка и при этом заработать себе на лифтинг вагины или подтяжку задницы. Звучит лучше, чем хорошо. Особенно в ее голове.

Какой-то амбал приближается к Диане. Этот амбал намерен что-то сказать. Диана слегка отступилась, но тот хватает ее за предплечье и куда-то ведёт, закрывая глаза ладонью второй руки, куда-то проталкивает, наклоняя её, и говорит своим твердым металлическим голосом:

— Работай!

Диана оказалась внутри какого-то узкого помещении, в котором торчат чьи-то ноги. Она замечает ту молоденькую розововолосую шлюшку, которая вонзает свой язык кому-то в член, вытягивая губы трубочкой. Она подмигивает Диане и одними губами говорит: «Хай!»

Диана узнает вторую пару ног. Ковбой Дэнни. Вот сукин сын! Даже здесь не остается равнодушным к ее персоне. Ей стало спокойнее. Она делала это уже не раз и с удовольствием сделает еще сотню. Она хватается за его шириночный бугор и раскрывает ротик.

Счастливчик Дэнни — само милосердие, ибо почему он так ее жалеет?

8

Гребанная единица становится последним шансом, но, твою мать, какую же ненависть Томас испытывает к Дэнни. Что остается делать? Вокруг эти амбалы. Вся надежда на эту гребанную единицу, которая еще ни разу не выпадала.

Дэнни перестал улыбаться. По крайней мере, теперь он видит его настоящего. Или слегка приукрашенного дорожкой белого порошочка. Тем не менее, он чувствовал просто королевский минет и кайфовал. Как же он хотел немного туже. Как же он хотел одолеть Дэнни.

Дэнни говорит:

— Я ставлю в два раза больше, — и крутит колесо с такой силой, что шарик едва не вылетает.

Он долбится об ячейки и дыхание Томаса просто сбивается. Если он проиграет, настанет прошлое.

Оказывается, прошлое есть. И ошибки тоже. Ничего не проходит бесследно, и этот сукин сын ковбой прямое тому доказательство.

Шарик ударяется об поверхность колеса и продолжает куда-то катится. Томас не знает молитв, но он молится. Молится за себя, за Диану и Элли. Он молится за Итона Спаркса и вспоминает отца Авраама.

Отче наш. Говорит про себя Томас. Прости меня за все грехи и дай искупиться мне. Я натворил много дерьма, но я готов разгребать его чайной ложкой. Прошу тебя, дай мне сил!

Аминь.

Сочные губы просто вонзаются в его член и он кидает взгляд на шарик. Он непростительно близок к единице. Он знает, что победит, просто уверен в этом. Но какой же кайф он получает от этой сучки. Скоро земля затрясется, и тогда грядет извержение.

— Эй, Томми, — говорит Дэнни. — Посмотри под стол.

Тупой шарик. Этот гребанный шарик на единице. Томас видит это и кончает той сучке в рот. Конвульсии проносятся по телу и это несказанный кайф. Ведь там единица! Он точно помнит ее.

Томас отодвигается и наклоняется, чтобы посмотреть под стол на пару ласковых губ, одарявших его слюной, но, вместо прекрасного ротика миловидной готический принцессы, видит Диану, которая отсасывает Дэнни.

Твою мать.

Дэнни заметил единицу. Дэнни тянет руку и щелкает пальцем по шарику.

— Да что твою мать происходит? — кричит Томас. — Ты мерзкая паршивая шлюха! Как ты могла опуститься до такого!

— Томми… — Диана вытирает рот. — Томми, я не…

— Эй, Томми, — говорит Дэнни. — Ты проиграл.