В голове внезапно всплыл образ Руслана. Нравится ли мне он? Может быть. Скорее всего – да. Мне приятен его голос, касания, все что с ним связано. Так или иначе между нами огромная пропасть, которую невозможно пересечь.

От безысходности наваливается тоска и горечь, я еще несколько секунд храню молчание, после чего нагло лгу:

– Мне никто не нравится, Свет. И Дима мне тоже неинтересен.

– Тогда пообещай рассказать, когда кто-то засветится на горизонте, – предлагает веселым голосом подруга и поднимается с места со словами: – Ладно, до понедельника. Мне пора выходить.

Поезд замедляется, открываются двери, Светка оборачивается, на прощание махнув рукой, и исчезает в потоке людей.

А я еду дальше, откинувшись на спинку сидения, с собственными мыслями о том, что я полная неудачница. Кто-то цепляется за любую соломинку, а кто-то предпочитает барахтаться в привычном ему болоте, боясь рисковать и идти напролом. Это я.

Через тридцать минут я уже сижу в кафе и жду Диму. Заказала себе черный чай и чизкейк, поскольку проголодалась. Кафе небольшое, но мне нравится. Атмосфера дружелюбная, легкая. Теплое освещение так и согревает в столь холодную погоду.

– Прости, Марин. Пробки. Долго ждешь? – со спины доносится мужской голос.

Дима обходит меня, снимает куртку и вешает на вешалку рядом со стулом.

– Да нет, я пока тебя ждала, успела перекусить. Как твои дела? Вчера толком не удалось поговорить.

– Да работа есть работа. Я же стажер, – горько ухмыльнулся парень и сел за стол напротив, – всю бесполезную работу скидывают на меня. А я делай все, хотя это не моя обязанность даже.

Он оглядывается по сторонам и делает знак рукой. Спустя некоторое время к нашему столику подходит официант и записывает заказ Димы.

– Главное, что стажировка платная. Тебе же платят?

– Конечно, иначе кто согласится на такую работу. Как сама ты? Вчера я застал тебя не в лучшем виде.

Да уж, вспоминать стыдно. Но я рада, что Дима оказался поблизости, он всегда был хорошим и добрым. Наверное, поэтому мы и расстались.

Мне не хватило перчинки, все было слишком предсказуемо, постепенно это превратилось в рутину. И я подумала, если через год наших отношений такое случилось, что же будет, когда отношения приобретут более серьезные масштабы.

Хотя о расставании он первым заговорил, однако, на тот момент в моей голове уже сто раз пробегали горькие слова расставания. Все закончилось правильно.

Сидя сейчас рядом с ним, я чувствую, что все сложилось так, как нужно.

– Да уж, никогда бы не подумала, что смогу расплакаться на чужих глазах, – я держала в руках чайную ложку, будто она заряжала меня энергией. – Мы с Никитой работали вместе. Как-никак, рядом были все время, и тут такое…

– Поэтому ты хочешь разобраться в этом деле?

Ему приносят заказ, и он, благодарно улыбнувшись, снова переводит взгляд на меня.

– Отчасти. Мне показалось, эта ситуация очень запутанной.

Он кивнул головой, согласившись со мной, и принялся хлебать суп.

– Естественно. Дело не из легких. Я же рассказывал, что Иван Николаевич за той бандой гоняется около года? Так вот, год назад никто о них вообще не слышал. Обычные ребята, все рядом из С. Кроме двоих. Отсюда, кстати, новые вопросы появляются. Степанов и Щербаков родом из Киева, представь. Перебрались сюда во время Перестройки. Остальное все стерто, Марин. Только этот факт и существует. Даже информации о родителях нет.

– Странно, – пробормотала я.

Никита никогда не говорил, что родился в Киеве. Он не любил эту тему, отшучивался, что он ничей, мол родителей в детстве редко видел.

– Так вот, примерно одиннадцать месяцев назад к нам в полицию пришло письмо, а в нем флешка. Забавно, да? На ней была информация о человеке по кличке Рубель. Если вкратце, то этот человек занимался заказами. Убивал, причем профессионально. Оказывается, это он пустил пулю в лоб Романову.